Одиссея Грина - Филипп Фармер Страница 20

— Метеорит, — прокомментировал Грин.

— Ну, это все равно, отчем она получилась. А самое странное, что когда они проходили это же самое место через месяц — яма исчезла. На том месте снова росла трава и поверхность была ровной, как будто ничего не разрывало покров земли. Как это объяснить, отец?

— Есть многие на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим мудрецам, — ответил Грин не слишком любезно, к тому же чувствуя, что не совсем точно воспроизводит цитату.

Эмра и ее сын удивленно заморгали.

— Горацио?

— Не берите в голову, это я так… к слову.

— Тот матрос говорил, что, возможно, это дело богов, которые тайно работают по ночам, чтобы долина оставалась ровной и свободной от всяких помех, дабы их верные почитатели могли ходить здесь под парусами и получать выгоду.

— Неужто ссылки на чудесное вмешательство никогда не прекратятся? произнес Грин, поднимаясь с груды мехов. — Мне пора на вахту.

Он поцеловал Эмру, служанку, детей и вышел из-под навеса. Он довольно беззаботно шел по палубе, погруженный в размышления. Как реагировала бы Эмра, если бы он рассказал ей правду о своем происхождении? Сможет ли она воспринять существование тысяч других миров, настолько удаленных друг от друга, что человеку понадобилось бы два миллиона лет, чтобы пройти расстояние от Земли до ее родной планеты? Или она автоматически, как здесь и принято, подумает, что он демон в человеческом обличье? Для нее это будет естественнее. Если смотреть непредвзято — это наиболее вероятная реакция при недостатке научных знаний. По-видимому, так и будет.

Кто-то столкнулся с ним. Очнувшись от задумчивости, он машинально извинился на английском языке.

— Не смей проклинать меня на своем тарабарском наречии! — огрызнулся Грэзут, маленький пухлый арфист.

Рядом с ним стоял Эзкр. Он проговорил, кривя губы в презрительной усмешке:

— Этот гордец считает, что через тебя можно переступить, Грэзут, потому что ты не отомстил ему за оскорбление твоей арфы.

Грэзут надул щеки, покраснел и бросил на Грина свирепый взгляд.

— Только потому, что Майрен запретил поединки, я не вонзил свой кинжал в этого сына иззота!

Грин переводил взгляд с одного на другого. Похоже, эту сцену приготовили для него заранее, и ее финал не сулил ему ничего хорошего.

— Отойдите! — произнес он надменно. — Вы нарушаете порядок на судне. Майрену это не понравится.

— В самом деле?! — ответил Грэзут. — Ты думаешь, Майрена заботит твоя судьба? Ты паршивый матрос, и меня каждый раз корчит, когда я называю тебя братом. Я плююсь каждый раз, когда говорю тебе это, брат!

Грэзут подтвердил свои слова плевком. Стоящий по ветру Грин почувствовал влажные брызги на своих голых ногах. Он начал свирепеть.

— Прочь с дороги, или я доложу о тебе первому помощнику, — твердо произнес он и прошел мимо них. Они дали ему пройти, но у него было такое ощущение под лопаткой, как будто туда вонзили нож. Ясное дело, они не настолько глупы, чтобы очутиться потом с перерезанными поджилками за бортом корабля. Так наказывалось трусливое убийство. Но эти люди настолько безрассудны, что вполне способны в ярости полоснуть его ножом.

Только на веревочной лестнице, ведущей к «вороньему гнезду», он избавился от неприятного чувства под лопаткой. В этот момент Грэзут выкрикнул:

— Эй, Грин! Мне было видение сегодня ночью. Самое настоящее видение, которое сбывается, потому что послал его мой бог-покровитель. Он появился сам и объявил, что ему было бы приятно почувствовать запах твоей крови, расплескавшейся по палубе, когда ты свалишься сверху!

Грин поставил одну ногу на лестницу.

— Передай своему богу, чтобы держался подальше от меня, а не то я разобью ему нос! — бросил он в ответ.

У многих людей, что собрались послушать перепалку, перехватило дыхание.

— Святотатство! — заорал Грэзут. — Богохульство! — Он повернулся к собравшимся. — Вы слышали?

— Да, — ответил Эзкр, выступая из толпы. — Я слышал его слова и потрясен. Людей сжигали и за меньшее.

— О, Тоньюскала, мой бог-покровитель, накажи этого гордеца! Сделай видение явью. Сбрось его с мачты и шлепни о палубу, чтобы поломались все его кости и чтобы люди узнали, каково оскорблять истинного Бога!

— Тэкхкай, — пробормотала толпа. — Аминь.

Грин ухмыльнулся. Он попался на их приманку и теперь должен быть настороже. Очевидно, оба они или кто-нибудь один поднимутся наверх в самый темный час после захода солнца. Цель у них одна: сбросить его вниз. Смерть Грина, как все посчитают, наступит от рук оскорбленного Бога. И если Эмра попытается обвинить Эзкра и Грэзута, она не добьется ни расследования, ни суда. Что касается Майрена, то он, скорее всего, издаст вздох облегчения, потому что избавится от беспокойного парня, который к тому же может проболтаться герцогу Тропэтскому о некоторых подробностях своего побега.

Он забрался в «воронье гнездо», устроился поудобнее и уставился в горизонт. Перед самым закатом к нему поднялся Гризкветр с бутылкой вина и едой в закрытой корзинке.

В промежутках между глотками Грин рассказал мальчику о своих подозрениях.

— Мама предположила то же самое, — ответил парень. — Она ведь в самом деле очень умная женщина, моя мама. Если с тобой случится что-нибудь плохое, она наложит проклятье на тех двух.

— Отлично. От этого будет большая польза. Поблагодари ее за это, когда соберешь мои останки с палубы. Поблагодаришь?

— Ну, конечно, обязательно, — ответил Гризкветр, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица и удержаться от ухмылки. — А еще мама послала тебе вот это.

Он убрал платок, прикрывающий корзину, и глаза Грина расширились.