И пришел Разрушитель. Том 1 - Валерия Веденеева Страница 20

Не могло.

* * *

В теории магии Лорган разбирался куда лучше Арона.

Пусть Лоргану не досталось такого количества сырой Силы, и Тьма не пела в его крови так громко, пусть с практическим применением заклинаний у него не всегда ладилось, но теорию он знал великолепно. Знал все эти бесчисленные школы магии, сменявшие друг друга как в империи Террун, так и в соседних государствах, все нюансы их учений, все оттенки смыслов, которые древние и современные маги вкладывали в свои книги. За один день изучения гримуара Первого Императора он нашел больше интересного, чем Арону удалось бы за неделю. Интересного и полезного, и многие из этих находок Арон уже сейчас хотел попробовать применить.

Но надпись с полей книги, о которой Лорган попытался рассказать, выглядела более интригующей, чем заклинания.

Что хотел сказать Первый Император этими словами?

К кому он обращался?

«Если ты, как и я, не хочешь отвечать на зов мертвого, пронзи мертвому сердце.»

«Если ты, как и я, не хочешь идти по стопам ведьмы, скрой шрам под тенями.»

Всего два предложения. На первый взгляд — бессмыслица, но Арону было сложно поверить, что Первый Император оставит бессмысленную запись на полях книги, составлению которой он посвятил много лет.

Арон прижал пальцы к черным строчкам, ощущая волны защитной магии, вплетенной в пергамент и в чернила. Магия будет казаться слабой до тех пор, пока кто-нибудь не попытается уничтожить книгу. И тогда магия убьет глупца.

Вздохнув, Арон подпер голову левой рукой, правой продолжая лениво перелистывать страницы, вспоминая, как ему удалось найти эту книгу среди руин древнего Иргамо.

За последние три года он добыл десятки магических артефактов, но ни один из них не дался ему в руки так легко, как этот. В Иргамо, где гримуар был спрятан, Арон не встретил ни многоголовых химер, ни живое пламя сефер, ни четырехруких орес — в общем, ни одного порождения древней магии, в изобилии населявших то проклятое место. Словно бы что-то вело его к гримуару прямой дорогой и охраняло от вреда…

А потом, по возвращении, в той деревне, где он лечил людей, а староста пытался, но не мог активировать амулет, призывающий Неркаса — не мог ли именно гримуар вызвать нарушение в работе Светлой магии? Но тогда почему сработал второй амулет, выпивший из Арона почти весь резерв?

Так или иначе, если гримуар хотел оказаться в его руках, значит, Арон соответствовал каким-то условиям, поставленным Первым Императором. И тогда эти слова на полях могли предназначаться Арону. Послание именно ему…

Или же Арон увидел то, чего нет, в обычных совпадениях.

За окном уже давно было темно, держать глаза открытыми становилось все сложнее. Усталость росла постепенно, а потом вдруг накатила волной…

* * *

Все было серым — солнце и облака, небо и земля, деревья и люди. Нет, не люди. Фигуры, похожие на человеческие лишь очертаниями. Они бродили вокруг, без смысла и без цели, порой останавливались, порой возобновляли движение.

Потом одна из фигур выделилась среди остальных.

Приблизилась к нему.

Очертания ее стали четкими. Женщина. Высокая, почти с него ростом, и стройная. Покрой ее одежды, роскошной, украшенной драгоценными камнями, показался Арону смутно знакомым. Пепельные волосы женщины были заплетены в тугую косу и перекинуты вперед на грудь. Только черты ее лица расплывались в тумане.

Женщина коснулась его запястья тонкими пальцами и сказала:

— Идем, я покажу тебе путь.

Все стало ярким, даже более ярким, чем в реальной жизни — солнце и облака, небо и земля, деревья и люди.

— Смотри, — она потянула его за руку, заставляя повернуться. И там, за его спиной, уже не было ни деревьев, ни людей. Там, под ними, будто ожившая карта, расстилалась империя Террун. Все ее города и деревни, все реки и озера, все морские порты. Арон различал каждый корабль, стоящий на причале, и каждый, идущий по лазурным волнам. Видел караваны, растянувшиеся по дорогам. Видел, как в тысячах мест одновременно творилась магия, Светлая и Темная.

Потом карта сдвинулась, империя уменьшилась, а со всех сторон ее обступили другие страны — великие и малые. Карта сдвинулась опять — и империя, и ее соседи остались лишь очертаниями горных цепей и нитей рек на континенте, самым крупном, но не единственном. А на карте обнаружились и другие континенты, архипелаги, острова — разделенные океанами, все незнакомые, каждый из них — загадка и вызов.

— Моим был только Террун, — сказала женщина. — Твоим будет целый мир. Все его тайны. Вся его магия. Все его обитатели. Тебе нужно лишь принять свой Дар.

Арон отвел взгляд от живой карты мира, посмотрел на свою спутницу — и вспомнил. Да, он действительно видел такое же одеяние, как на ней, только в его в мужском варианте. Коронационное одеяние правителей Террун. А еще ее волосы так и остались пепельно-серыми — несмотря на то, что все вокруг обрело цвет.

Рядом с Ароном стояла та единственная, которая знала ответы на его вопросы.

— Принять мой Мертвый Дар? — уточнил он.

— Мертвый Дар? — Вассара Серая Ведьма, первая королева Террун, задумчиво кивнула. — Да, его можно назвать и так.

— Но мой Мертвый Дар ненасытен. Он пытается съесть даже тех, кто мне дорог. Как обуздать его голод?

— Он ненасытен, потому что ты не кормишь его досыта, — тон Вассары стал укоризненным.

— За один раз он съел шесть сотен человек и ему было мало!

— Значит, дай ему еще шесть сотен. Шесть тысяч. Шестьдесят тысяч. Дай ему столько, сколько потребуется!

— Но должен же быть способ успокоить его! Усыпить. Пусть временно, пока я не найду подходящие жертвы. Иначе Мертвый Дар начнет есть моих союзников.

Вассара рассмеялась.

— Способ усыпить Дар такой мощи? Такого способа не существует… В тебе живет Дар, равных которому мир не видел со дня моей смерти, а ты переживаешь о союзниках! Это так мило… хотя и глупо. Пусть он ест их, этих союзников, ты легко найдешь новых — люди всегда тянутся к сильным. Твой Дар все еще растет, конечно, он будет ненасытен. Он как птенец, который кричит «Еще, еще!» Но когда птенец вырастет и его детский пух сменится взрослым оперением, ты поймешь — оно того стоило. Когда он вырастет, ничто в мире смертных не сможет с ним сравниться.

Она снова засмеялась, но теперь смех прозвучал глуше.

Глуше и дальше.

А потом и вовсе растаял в тишине.

* * *

Когда Арон открыл глаза, оказалось, что он так и заснул за столом, положив под голову левую руку, а правой продолжая касаться гримуара.