Седьмая пятница - Артем Тихомиров Страница 20

Селина организовала нам горячий чай с лимоном и плюшками собственного приготовления (лучших я в жизни не ел), и вся честная компания устроилась за круглым столом посреди гостиной. Потрескивал камин, за окном сияло холодное осеннее солнце, ветер занимался тем, что отдирал листву от веток в моем саду, а мне хоть бы хны. Я был дома и в безопасности. И даже если сказать «пока в безопасности», это не отменяло моей радости.

Квирсел немало преуспел в искусстве изображать человека. Гермиона все умилялась тому, как мопс сидит на стуле, подложив под себя подушечку, и держит лапками чашку чая с плюшкой. Ее тоже одолевало маниакальное стремление затискать и засюсюкать Квирсела, но она сдерживалась. Вот что значит голубая кровь. Это прежде всего — умение держать эмоции в узде. Впрочем, в общении со мной юная волшебница сдерживаться не очень привыкла, в чем вы уже убедились.

Выдув по чашке чая, мы порозовели, как поросята, и я спросил, чтобы дать начало беседе:

— Дорогуша, а зачем ты приезжала?

— Я? — Гермиона прекратила топить плюшку в чае и отправила ее в рот. — Есть одно дельце. Думаю, ты не откажешься.

— Откажусь.

— Почему?

— Чего доброго, ты заставишь меня лезть на самый высокий вулкан в нашем измерении. От тебя всего можно ожидать.

Гермиона засмеялась:

— Браул, Браул, до чего же ты малодушен. Иной раз думаю, что тебя подменили. Может, ты эльф? Может, настоящий мой брат живет где-нибудь в Биллерн-Сидх?

— Не живет.

— Уверен?

— Сто процентов. Оставим эту тему. Понимаю, измываться надо мной ты любишь больше всего на свете, но вернемся к нашим единорогам.

— Согласна, — с набитым ртом произнесла волшебница, глядя на меня сияющими глазами.

Я покосился на Квирсела. Мопс жевал свою плюшку с такой физиономией, словно над ним подшутили и подсунули вместо сдобы дохлую мышь. Беднягу опять что-то глодало. Кажется, он говорил про плохой сон.

— Давай сначала расскажешь ты о своих злоключениях, — предложила Гермиона. — А потом я огорошу тебя своей идеей.

И она поглядела на часы. Я несколько похолодел в районе солнечного сплетения. Раз смотрит, значит, ее идея должна осуществиться сегодня! А это очень и очень нехорошо.

— Итак, слушайте, — сказал я. — Слушай ты, Гермиона, и ты тоже, Квирсел. Кстати, дай мне мой трофей… Спасибо, о великий… — Ваш покорный наполнил терпким густым чаем еще одну чашку, раздавил в нем ломтик лимона и приступил: — Дело было так…

Рассказ занял минут сорок. Не упуская ни одной детали (просто чудо — снадобье Селины так прочистило мне память, что я вспомнил даже то, чего не помнил ранее), я выложил перед публикой упрямые факты, после чего закурил трубку.

Последние минут пять — семь Гермиона совершенно позабыла про чай. Будь я художником, я бы написал с нее портрет — до того забавно она смотрелась с открытым ртом. Квирсел лишь немногим отстал от нее. Похоже, реальность превзошла все его самые неприятные прогнозы.

— Браул, ты опять влез в какое-то кошмарное дело.

— Трудно не согласиться.

— И каковы твои дальнейшие планы?

— Отвернуть голову Зубастику Поттеру.

— Отвернуть?

— По часовой стрелке, — сказал я, выпуская дым.

Квирсел, ошеломленный, что-то пробормотал. Гермиона встала и властным жестом схватила блокнот, после чего с головой углубилась в чтение.

— Значит, вот какие в среде вашей аристократии порядки, — сказал мопс, — Шутки, розыгрыши…

— Да, — отозвался я. — И есть среди нас те, кто особенно доводит окружающих до белого каления. Жаль, что я не явился в клуб, размахивая трофеем, ну да пес с ним. Прости, Квирсел.

— Белый кролик… Думаешь, действительно божество?

— Уверен. Вряд ли Зубастик, при всем его таланте, смог бы превратить обычного ушастого в столь могущественное создание. И вряд ли это был он сам.