Ведьмина звезда. Дракон Памяти - Елизавета Дворецкая Страница 20

– Успокойтесь, опомнитесь! – Тюра наконец оторвалась от Хагира. Шумная ссора, как ни странно, помогла ей прийти в себя. – Опомнитесь! О чем вы спорите! У нас общие враги! Как вы можете браниться сейчас! Бьярта! Да убери ты это дурацкое копье! Ульвмод! Опомнись! Хагир!

– Ты соображаешь хоть что-нибудь! – Хагир, в свою очередь, подвинулся к Ульвмоду и даже наклонился над ним, чтобы с высоты своего роста заглянуть в глаза хозяину усадьбы. И тот, несмотря на свой возмущенный пыл, попятился: из глаз Хагира, совершенно черных в полутьме, изливалась решимость снести любые препятствия. – Пойми ты, тюленья голова, нас перебьют поодиночке! Виноват ты, не виноват – фьяллям на это плевать! Они разорят весь наш берег, если их вовремя не унять! Они не будут спрашивать, любишь ты меня или не любишь! И жить спокойно мы все будем, только если вышвырнем их отсюда навсегда! Даже Вебранд понял, что мы спасемся только вместе, так неужели ты не можешь понять?

– Что ты твердишь о Вебранде? – Острие копья засверкало между Хагиром и Ульвмодом – это Бьярта подошла поближе. В ее сознании сейчас не помещалось ничего, кроме недавней потери. – Что ты все твердишь о Вебранде, скажешь ты мне или нет? Ты убил его? Ты отомстил за моего мужа? Да?

– Я договорился с ним – мы будем биться с фьяллями все вместе, а потом он отвезет нас на своем корабле! – сдерживая раздражение, раздельно и внятно повторил Хагир. – Ты слушаешь, что я говорю? Если тут фьялли, то по отдельности не уйти ни нам, ни ему. А вместе мы прорвемся. Особенно если раздобудем еще людей. И если кто-то хочет защищать свой дом, – он бросил выразительный взгляд на Ульвмода, – то должен делать это сейчас, пока не поздно!

– Ты помирился с Вебрандом? – так же раздельно повторила Бьярта. От изумления копье в ее руке опустилось, брови поползли вверх. – Я не поняла… Как – помирился с Вебрандом? – Она задохнулась и помолчала какое-то мгновение, а потом голос ее окреп: – Ты помирился с этим оборотнем? С убийцей моего мужа… твоего вождя?

Хагир молчал, тем самым подтверждая сказанное. Наконец-то до нее дошло, что убийца ее мужа сейчас их единственная надежда на спасение.

– Ты с ума сошел! – взвизгнула вдруг Бьярта. Копье в ее руке вздернулось, люди шарахнулись в разные стороны. – Да будь ты проклят! Ты предал своего вождя! Он погиб как герой, а ты предал его, ты помирился с этим гадом! Чтоб тебя громом убило! Чтоб ты подавился! Я сама пойду! Ты хочешь, чтобы я сама пошла! Мой сын в десять лет больше мужчина, чем ты! Ты не посмел мстить за него, ты его предал!

– Молчи, молчи! – со слезами ужаса кричала Тюра: в ее глазах сестра окончательно сошла с ума. – Молчи!

– Да отдай сюда! – Хагир схватился за копье в руке Бьярты, сильным рывком выдернул и бросил; наконечник зазвенел, ударившись о промерзшую землю. – Нашла себе игрушку! Да откройте же вы глаза! Ты хочешь всех остальных погубить заодно со Стормундом? Ты соображаешь, что происходит? Фьялли стоят у нашего сарая на берегу! Ты хочешь, чтобы вас всех продали или перебили? Вебранд умнее вас всех! Он сразу понял! Наше спасение только в этом! Ну, – он обернулся к Ульвмоду, – даешь ты людей или ждешь, пока придут убивать тебя отдельно?

Ульвмод дрожащей рукой вытер взмокший лоб. Ему хотелось одного: чтобы его оставили в покое.

– Ничего я тебе не дам! – задыхаясь, пробормотал он. – Справляйся сам, как знаешь. И своих бешеных женщин возьми с собой.

Хагир еще мгновение сверлил его диким и злобным взглядом, потом глубоко вздохнул, еще мгновение помедлил и повернулся к Тюре. В ней он видел единственное разумное существо, на которое можно положиться.

– Слушай! – Он взял ее за плечи, хотя она и без этого не собиралась убегать и не сводила с него глаз. Говорил Хагир неожиданно спокойно и четко, и напряжение его выражалось только в том, что он, не замечая того, сжал ее плечи слишком сильно. Но Тюра даже не поморщилась. – Собери к рассвету всех наших, и идите к Горелому мысу. Спрячьтесь там в лесу и ждите, но не спускайте глаз с воды. Если все получится, как я думаю, то вскоре после рассвета мы на «Змее» проплывем мимо. Ну, не позже полудня. Там на отмели за мысом мы вас подберем. Поняла?

– Поняла! – тут же ответила Тюра и кивнула. – Мы там будем. На Горелом мысу после рассвета. А куда ты теперь?

– К Торвиду. Попробую у него добыть людей. Ну, давай!

Он сжал плечо Тюры, как будто это ей предстояло скакать через ночной лес собирать войско, и повернулся к своему коню.

Стук копыт на лесной дороге слышался в ночной тишине еще довольно долго, и все стоявшие во дворе молча прислушивались. Тюра ломала руки, изнемогая от треволнений, но где-то в глубине возникла радость и тихо билась светлым пятнышком, как крошечный родничок среди камней, и дышать стало легче. Хагир появился так призрак и исчез как призрак, но большего ей было и не нужно. Черная яма, конец всего, каким ей представлялся этот вечер, обернулся началом новой дороги; река жизни запрудилась лишь на мгновение, а потом потекла снова, как и должно быть. Конец дороги терялся в неизвестности, но на ней было место надежде. Они вырвались из ловушки, а значит, мир не погиб в эту темную зимнюю ночь.

Едва начало светать, как фьялли уже были готовы выступить. Из леса над береговым откосом Хагир со своими людьми наблюдал, как они поднимаются, слышал их боевые песни. Особенное нетерпение проявлял Ормкель сын Арне: торопил всех, а сам злобно огрызался в ответ на каждое слово. Жажда отомстить за свое унижение томила и мучила его. Хрейдар Гордый посмеивался над ним и тем подзадоривал: если воин не умеет владеть собой и гибнет от избытка ярости по-глупому, то туда ему и дорога.

В рассветной полутьме казалось, что фьяллей, копошащихся на берегу под обрывом, очень много: сплошное облако голов, рук с копьями и щитами.

– Они что, размножились за ночь? – беспокойно шутили Эйк и Хёрд. – Вчера меньше было!

– Ничего, нам-то немного останется! – утешал Альмунд Жаворонок. – Даже на всех не хватит.

– Человек десять оставят, а нам это – раз плюнуть, – бормотал Гьяллар сын Торвида. – Вот увидишь. Тебе так повезло, Сиг, – твой первый бой уж точно будет удачным!

– Не говори заранее! – останавливал его младший брат, для успокоения которого Гьяллар и старался. – Лучше не говорить!

Сигу было всего семнадцать лет. Торвид Лопата не послушался жены и не оставил младшего сына дома: уж если враги подошли к самому порогу, то в битву идут все, кто хочет называться мужчиной. Но пока невысокий, худощавый и большеглазый Сиг больше походил на мальчика, чем на того грозного морского конунга по прозвищу Дерзкий, которым его в мечтах наградил когда-то старший брат. «У нас будет два корабля, мы будем ходить по всему Морскому Пути, везде биться и одерживать победы…»

Оба брата дрожали от волнения, и прежний опыт Гьяллара ему не помогал.

– Ну и холодина! – бормотал Сиг в оправдание. – Утром холоднее всего! Вот, на пастбище тоже, как выйдешь утром…

Торвид Лопата собрал для битвы больше двадцати человек из своей усадьбы и окрестных дворов, куда можно было успеть за ночь, и сам возглавил маленькое «домашнее войско». Он не славился как великий воин, но его опыт и присутствие духа Хагир считал большим приобретением: при нем неопытные воины чувствовали себя увереннее.