Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 20

Я замолчала. Все мужчины смотрели на меня, кроме Дамиана,который просто меня обнял.

— Чревовещание, — произнес Джейсон, стоящий подругую сторону Жан-Клода. — Другого объяснения у меня нет.

— Действительно, чудо, — кивнул Жан-Клод. Потом онповернулся к Мюзетт. — Все, кроме одного, бледнеют перед твоей красотой,Мюзетт. Как я могу предложить что-то меньше, нежели прекрасное, не оскорбивтвоей красоты?

Она снова посмотрела на меня:

— Разве ее красота не равна моей?

Я расхохоталась. Руки Дамиана обхватили меня так сильно, чтомне пришлось похлопать по руке, чтобы он дал мне дышать.

— Не волнуйся, я могу сама разобраться. — Вряд лимне кто-нибудь поверил, но это было правдой. — Мюзетт, я знаю, что ясимпатюшка, признаю, но если учесть эту неземной красоты троицу, я — не самаякрасивая на нашей стороне.

— Троицу, — повторил Джейсон. — И почему ядумаю, что меня в нее не включили?

— Прости, Джейсон, но ты вроде меня. С виду мы вполненичего, но по сравнению с этими тремя — просто по классу не дотягиваем.

— В число трех красавцев ты включаешь Ашера? —спросила Мюзетт.

Я кивнула:

— Если составлять список красавцев в присутствии Ашера,ему там место всегда гарантировано.

— Когда-то так и было, но уже несколько сотен лет нетак.

— Не согласна, — возразила я.

— Ты лжешь.

Я посмотрела на нее с удивлением:

— Ты — мастер вампиров. Разве ты не можешь отличитьправду от лжи? Разве не ощущаешь этого по моим словам, по запаху кожи?

Я смотрела ей в лицо, в эти красивые, хоть и пугающие глаза.Она не могла сказать, лгу я или нет. Только однажды я видела мастера вампиров,которая не могла отличить правду от лжи: она так вдохновенно лгала самой себе,что правда ей сильно мешала бы. Значит, Мюзетт слепа к правде, и мы можем ейлгать. Что ж, это открывает некоторые возможности.

Она нахмурилась в мою сторону и отмахнулась от темыухоженной рукой:

— Хватит об этом.

Ей хватило ума понять, что она проигрывает этот моментспора, но не хватило, чтобы понять почему. И она перешла на другую тему, где,как она думала, победа ей гарантирована.

— Даже изуродованный Ашер прекраснее тебя, Анита.

Настал мой черед недоуменно морщить брови:

— Кажется, я именно это и сказала?

Она снова нахмурилась. Как будто от меня ожидаласьопределенная реплика, которую я вовремя не подала. Я уходила от сценарияпредставления, а Мюзетт не любила импровизаций — по-видимому.

— И тебе все равно, что мужчина красивее тебя?

— Я давно уже смирилась с тем, что занимаю скромноеместо в группе.

Она так наморщила брови, что больно стало смотреть:

— Ты — женщина, которую трудно оскорбить.

Я пожала плечами:

— Правда есть правда, Мюзетт. Я нарушила главноедевичье правило.

— И какое же?

— Никогда не встречаться с тем, кто красивее тебя.

Это вызвало у нее смех — резкий и короткий.

— Non, non, правило другое — никогда в этом несознаваться. — Улыбка исчезла. — Но у тебя действительно никаких...трудностей, когда я говорю, что я прекраснее тебя.

— Никаких, — подтвердила я.

На миг она совершенно растерялась, но тут ее слуга-человектронул ее за плечо. Она вздрогнула, резко, прерывисто вздохнула, будтовспоминая, кто она и где и зачем здесь. Последние искорки смеха исчезли из ееглаз.

— Ты признала, что твоя красота не может соперничать смоей, таким образом, взять у тебя кровь не было бы достойной заменой тойпобрякушки, что приготовил для меня Жан-Клод. И насчет своего волка ты тожеправа. Он очарователен, но не так, как эти трое.

Что-то мне вдруг перестало нравиться, куда она клонит.

— Дамиан каким-то образом принадлежит тебе. Не понимаю,но чувствую. Он твой в том же смысле, в каком Анхелито принадлежит мне, а ты —Жан-Клоду. Жан-Клод как Принц города не может быть донором крови, но Ашер непринадлежит никому. Дайте его мне как гостевой дар.

— Он мой заместитель, мой temoin, — тем же пустымголосом произнес Жан-Клод. — Я не стану легко им делиться.

— Я этой ночью видела кое-кого из других твоихвампиров. У Менг Дье есть подвластный зверь. Она сильнее Ашера, почему не онавторая в твоей иерархии?

— Она — заместитель у другого мастера и через несколькомесяцев к нему вернется.

— Тогда зачем она здесь?

— Я ее призвал.

— Зачем?

Истинная причина была в том, что, пока я занималасьдуховными поисками, Жан-Клоду нужна была поддержка посильнее. Но вряд ли он этоскажет. Он и не сказал.

— Любой мастер периодически призывает домой своюпаству, особенно тех, кто вскоре может стать мастером на своей территории.Последний визит перед тем, как он утратит силу их призывать.

— Белль была в высшей степени обеспокоена, когда тыподнялся до Мастера города без этого последнего визита, Жан-Клод. Онапросыпалась с твоим именем на устах, повторяла, что ты всего достиг сам. Никтоиз нас не думал, что ты взлетишь так высоко, Жан-Клод.

Он поклонился — низко, глубоко, а она стояла так близко, чтоего волосы почти задели ее платье.

— Нечасто удается кому бы то ни было поразить БелльМорт. Я весьма польщен.

Мюзетт нахмурилась.

— Это правильно. Она была весьма... недовольна.

Он медленно выпрямился:

— И отчего же мое восхождение к власти вызвало еенедовольство?

— Потому что быть Мастером города — значит быть внеобязывающих связей.

Кажется, термин «обязывающие связи» для вампиров значилбольше, чем для меня, — я почувствовала, как они все застыли. Дамиан стоялтак тихо, будто его и вовсе не было. Только вес его рук еще сообщал мне, что онздесь. Пульс его тела замолк, упрятанный глубоко внутрь.

— Но Ашер не поднялся так высоко, — продолжалаона. — И его можно отозвать домой.

Я глянула на Жан-Клода, но лицо его было абсолютнонепроницаемо — та вежливая пустота, за которой он прячет любые реакции.

— Разумеется, это в пределах ее прерогатив, но я долженбыл бы быть извещен заранее об отзыве Ашера. Америка заселена менее Европы, ибитвы за территорию здесь куда менее цивилизованны. — Голос его был всетак же пуст, лишен эмоций, будто все это пустяки. — Если мой первыйзаместитель просто исчезнет, другие воспримут это как мою слабость.