Всадник на чужой земле - Марик Лернер Страница 2

Он подумал и внял: это не изощренное издевательство, так оно и есть. Зимой больше вещей, да и снег мокрый липнет к ногам. А прилечь на привале — задубеешь. Пока топаешь, вспотеешь, и на морозе часами сидеть. Недолго обморозиться. Про отчекрыженные ноги их регулярно пугали в учебке, и вряд ли попусту.

— Не ешь, — приказал Карпенко, когда извлек стандартный блистер.

Спрашивать почему и возражать не тянуло. Наверное, есть смысл. Перед выходом Карпенко, напротив, проследил, чтобы он проглотил таблетку. Всем известно: при тяжелых физических нагрузках срок приема сдвигается на более ранний. У каждого график индивидуальный, и нормальные люди прекрасно чувствуют, когда требуется. На финишном отрезке чувства обостряются, и в бою может оказаться полезным.

Слава богу, окопа копать не заставили. Как это сделать в скальном грунте, он не представлял, но в армии еще и не то могут приказать. Ограничились выкладыванием стенки из камней. Уже под конец, когда мысленно радовался возможности просто посидеть и отдохнуть, наблюдающий в бинокль лейтенант с удовлетворением сказал:

— Идут. Без команды не стрелять!

Он торопливо отполз к своей позиции и осторожно высунулся. Внизу двигалась цепочка уродов. Первый, второй, семнадцатый… Мелкая банда. Он ожидал худшего. Как объясняли, в горах основное правило — занять господствующую над местностью вершину. Кто успел — победил. Сейчас смысл идеи дошел до самых печенок. Приди эти раньше — расстреляли бы на подходе. В душе поднялось злорадство, смешанное с азартом. Быстро билось сердце, гоня кровь, и, невзирая на возбужденное состояние, голова трезво и четко просчитывала действия. Все-таки вбивали в него навыки на совесть, а не для галочки в отчете, доводя действия до автоматизма. Вон тот, похоже, распоряжается. Первая цель снайпера — командир.

— Начали, — как-то буднично сказал лейтенант, и тут же знакомо заработали оба пулемета, поддержанные автоматными очередями.

Крушанин свалил командира, почти сразу еще одного, маленького, чуть сзади, торжествуя. Теперь счет открыт, и он не новичок! Потом еще дважды выстрелил, уже по лежащим, пытающимся уползти под прикрытие.

— Прекратить огонь! — крикнул голос рядом.

— Вставай!

В ушах звенело, остро воняло горелым порохом. С трудом разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в винтовку, и обернулся на Карпенко. Тот уже поднялся и будто протирал лицо.

— Идем, — сказал, зашагав вниз по склону. — Посмотришь вблизи. — И как-то странно криво усмехнулся.

Он двинулся следом, недоумевая. Им всегда говорили об опасности приближения к уродам. Возможно заражение инфекционными заболеваниями. Трупы руками не трогать, «кошкой» на тросе оттащить в сторону и сжечь. Для этого есть бак с горючей смесью и огнемет. Немалый дополнительный вес, но оставлять тела просто так — запрещено.

Метров с десяти Карпенко выстрелил в первого убитого, затем во второго. Можно было не утруждаться: оба явные покойники. Один весь в дырках, у второго половины черепа нет. Оба были какими-то грязными и оборванными, но с виду совсем не задохлики, хотя худые. Может, от недоедания. Оружие ухоженное, видно и на расстоянии. Нового не имелось, все — старье из прежних времен. От этого не менее замечательно способно убивать.

По соседству загремели выстрелы. Еще кто-то участвует в добивании: по инструкции положено. Вот уж не думал, что на дальней заставе к ним относятся с таким прилежанием.

— Карп! — крикнули сбоку. — Есть один. Давай молодого сюда!

— Идем, — скомандовал старшина.

Этот был еще жив, пытался отползти, но сейчас вокруг стоял практически весь взвод, включая лейтенанта. Урод тоскливо шарился по лицам глазами, крутя головой. Вблизи Крушанин с изумлением понял, что это женщина. И очень может быть, та самая, которую он подстрелил, судя по росту лежащего рядом командира. Темное пятно крови на куртке возле плеча — его промах. Целил в грудь.

— Посмотри на это, салага, — произнес Карпенко, кладя тяжелую лапищу на плечо. Сказано было именно в среднем роде, хотя не видеть пола пленной невозможно. — С виду они люди. Голова, две руки, две ноги. Даже дырка у нее на месте. Пользуются инструментами, разговаривают. Причем по-русски. Только они уроды. И знаешь почему?

— Изменения на генетическом уровне в результате инфекционного заражения, — отбарабанил он тысячекратно слышанное в школе и позже. — Вызывает агрессивное изменение психики. Они стремятся уничтожить последние очаги цивилизации.

Среди солдат кто-то гоготнул.

— Они просто хотят выжить, прорываясь с юга, — пробурчал лейтенант. — Там элементарно жрать нечего, а мы еще регулярно бомбим сверху, чтобы не укоренялись.

— Но зачем тогда? — Он не понимал.

— Потому что они уроды. Мы элементарно не способны находиться рядом, сейчас поймешь. Подойди к этому!

Он еще раз посмотрел в лицо Карпенко, потом лейтенанта. Скользнул взглядом по остальным. Глаза горят, но нет злобы или издевки, видится нечто иное. Уж точно не шутка глупая. Что-то цепляло мозг, но никак не приходила разгадка. Это проверка, тут сомнений нет. Но в чем? Отказываться глупо, да и неуместно. Тут торчат все, включая офицера.

Мысленно плюнул, отметая сомнения, и шагнул вперед.

Она дернулась и попыталась отползти, бессмысленно шепча: «Не надо». Один из солдат пнул женщину ногой, не позволяя двигаться. Еще шаг. В нос ударил одуряющий запах. Он и раньше присутствовал на периферии сознания, возбуждая и добавляя адреналин, однако на расстоянии так не действовал. Еще шаг. Сознание выключилось.

Человек лет пятидесяти сел на койке, с жутко бьющимся сердцем, обрывая провода и присоски. Во рту стоял жуткий вкус крови. Тот, кем был он, набросился на женщину, вцепившись зубами в шею. Никаких мыслей, одни инстинкты. Инициация на практике. Показ новичку того, о чем не говорят, но каждый в курсе с детства — на уровне намеков и страшилок.

В глубине души все знали. После инфекции не просто рухнул мир: изменились выжившие. И отнюдь не уроды. Как раз они остались нормальными людьми. А считающие себя цивилизованными людьми сделались вампирами. О, отнюдь не классическими, с боязнью света и серебра. Им просто не хватало чего-то в организме. Это прекрасно восполнялось теми самыми таблетками, якобы с витаминами. Но ничуть не хуже была настоящая кровь. От животной тоже дурели, но не настолько. Почти все могли держать себя в руках. А вот свежая человеческая, не вампирская, превращала любого в зверя. Нос улавливал некие тонкие запахи, присущие исключительно уродам. Фактически жить рядом они не могли. И противостояние достаточно быстро превратилось в войну на истребление.

— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросил молодой человек в белом халате поверх свитера. Он был отнюдь не врач и спросил для проформы.

Черт! — дошло до вернувшегося из сна с запозданием. Они все вставили в носы вату или какие-то фильтры. А ему не дали принять таблетки, чтобы накрыло полностью. Проглоти до этого — реакция была бы ослабленной. Черт! Он показал на графин с водой. Прополоскал рот, стараясь избавиться от отвратительного вкуса крови, и выплюнул в раковину, продолжая размышлять.