Когда умолкает кукушка - Ольга Лисенкова Страница 2

Связь прервалась. Щеки у Алены горели. Какой она предстала сейчас в глазах Федора? Наивная провинциальная барышня, которая верит во все подряд, юбка в пол и училковские очки прилагаются.

Но должна была она хотя бы попытаться? Лиза – государственный ребенок. Хотя полиция объявила розыск, туда с рассказом о загадочном экстрасенсе не сунешься. И потом, необъяснимая уверенность этой женщины в том, что ей, Алене Вячеславовне, что-то такое известно, может сыграть злую шутку, и все станут ее подозревать.

Проводить собственное расследование? Но как к этому подступиться, с чего начать?

Больше всего Алене хотелось заползти в свою раковину, свернуться в клубочек и сделать вид, что ничего не случилось. А если что-то и происходит – это не имеет к ней никакого отношения. Она не была особенно близка с беглянкой. Если на то пошло, она вообще ни с кем из учеников не сближалась. Хотя Алена не так давно окончила институт, она явно видела пропасть, отделяющую ее от современных школьников. Она-то взрослела в мире книг, переписывала полюбившиеся стихи в блокнот круглым почерком и в самых смелых мечтах представляла, как вдохновит кого-нибудь на создание шедевра: сама в свои силы не верила. А нынешние дети жить не могли без музыкальной жвачки в наушниках и бесконечных перепостов двусмысленных картинок и видеороликов в интернете. Сподвигнуть их на чтение было нереально.

Но Лиза… Лиза любила литературу и историю. Наверное, она читать умела. И экстрасенс напевала: «Нашли они книгу, а что в той книге». Стряхнув оцепенение, Алена рассудила: надо сходить в комнату, где жила… живет Лиза, поговорить с девчонками, глянуть на вещи, которые остались. Может, что-то найдется в учебниках, как пела таинственная вещунья. Одежды у интернатских немного, и следователи с поисковиками должны были, наверное, изъять то, что вызвало подозрение. Но на учебники они вряд ли обратили внимание. Лишний осмотр ведь не повредит?

Она отправилась в то крыло, где жили воспитанницы. Как будто впервые, увидела выкрашенные скучной бледно-розовой краской голые стены, древние, выщербленные каменные ступени, обшарпанные двери и ковровую дорожку, которая когда-то могла похвастать красным ворсом, а теперь лежала вся в проплешинах. Застоявшийся воздух, запах плесени. Жить здесь постоянно? Надеяться – на что же?

Может быть, Лиза и правда сбежала сама?

Алена постучала в нужную дверь и вошла. Если в коридоре пахло куревом, то в комнате – затхлостью. Отвратительные грязно-коричневые обои, поглощающие любой случайный проблеск света. На них скотчем приклеены плакаты каких-то незнакомых артистов. Сладкие мальчики, грудастые девицы. Символы свободы и настоящей жизни.

– Здравствуйте, Алена Вячеславовна, – не слишком приветливо встретили ее Лизины соседки, пара одноклассниц.

И правда, досадный визит – ведь одной пришлось временно выбраться из дебрей сотового телефона, а второй вынуть из ушей наушники.

– Здравствуйте. Я бы хотела забрать Лизины учебники, – проговорила Алена торопливо, стараясь за напором скрыть неуверенность.

– Зачем?

Медлительный, почти презрительный тон.

– Вы ж не ее классуха.

Нынешние подростки как они есть.

– Оторвись от кровати, пожалуйста, София, и подай мне Лизины учебники. Ты же знаешь, где они лежат?

Скорчив гримаску, София поднялась на ноги, выудила из-под единственной аккуратно заправленной кровати небольшую серую сумку, перегнулась через стол и протянула ее Алене.

– Тут все, что не забрали следаки.

– Следователи, наверное?

Сумка была тяжелой, но все учебники явно не могли бы в нее поместиться. Может быть, что-то действительно изъяли.

– Без па-нятия.

Алена помедлила.

– Девочки, у вас есть какие-нибудь идеи? Где может быть Лиза? Почему она ушла? Или она не сама ушла?

– Нас уже спрашивали.

– И что же вы ответили?

– Да откуда нам знать.

Вторая девчонка, не из класса Софии и Лизы, воткнула в уши наушник.

– А что если Лиза в беде? – Алена резко дернула за проводок, настаивая на продолжении разговора.

– Ну и дурр-р-ра тогда сама, – отозвалась соседка, не моргнув и глазом. – Из-за этой дуры поганой нам дискотеку отменили.

Тупость и равнодушие зашкаливают! Алене хотелось схватить девчонку за плечи и потрясти, чтобы она опомнилась, чтобы в ней проснулось хоть что-то человеческое.

– Какая дискотека… – начала она и тут же сама себя перебила: – То есть ты думаешь все-таки, что Лиза ушла по своей инициативе?

– Уж не знаю, какие там у нее были инициативы, но следаки не нашли никаких признаков взлома, правда?

– Это так. Но не мог ее кто-нибудь… выманить?

– Да кому она нужна?

– Злых людей хватает. Вы вообще общались с Лизой?

Алена перехватила неудобную сумку.

– Мы с ней в комнате вместе жили, – сообщила София, глядя на нее как на умственно отсталую. – И в один класс ходили.

– Это мне известно. Вы с ней общались вообще? Что ей было интересно, знаете? С кем она в Интернете болтала?

– Не.

– А ее телефон? Наверное, забрали полицейские?

– Да наверное.

Дверь, которую подпирала Алена, дрогнула, и в комнату ворвалась воспитательница Мария Васильевна, душная немолодая женщина с волосами, крашенными хной.

– Вы что это тут, Алена… Вячеславовна, – задыхаясь, выговорила она, – что это вы тут ходите? Девочкам спать пора. Уроки делать. Что вы тут ходите, что выспрашиваете? Чего вы тут лезете постоянно? Дело передано… в компетентные органы. Вам-то чего? Больше всех надо?

– Она учебники хотела забрать, – подсказала вторая соседка сквозь жвачку.

– Учебники? Зачем забрать учебники? – Мария Васильевна схватила серую сумку и с силой потянула на себя. – Оставьте все, как есть! Что надо забрать, органы забрали уже, а что не надо – пусть тут лежит, не шныряйте.

Она тянула и тянула сумку, и наконец Алена вынуждена была уступить: скандал разгорался нешуточный.

– Что вы вообще делаете в этом крыле, вам чего надо? – наступала на нее Мария Васильевна. – Выйдите и идите, тут… посторонним вход воспрещен!

– Я не посторонняя, я педагог.

Алена пыталась сохранить остатки достоинства – перед собой и ученицами, но воспитательница была настолько толще, объемнее и тяжелее, что грозила попросту растоптать незваную гостью.

– Я за девочек отвечаю, идите уже отсюда.

«За Лизой не уследили, теперь над этими трясетесь», – хотелось съязвить Алене, но она понимала, что вообще-то правда на стороне воспитательницы и трястись над своими девочками – ее прямая обязанность. Правда, это поведение скорее смахивало не на заботу, а на самый настоящий страх.