Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин Страница 2

– Я не писатель, – говорю. – Я редактор.

– Это очень хорошо, – говорит белобрысый. – Вы не хотите кофе после презентации попить?

Презентация закончилась, и мы пошли пить кофе. Экстрасенс заказал горячего шоколада.

– Шоколад сейчас уже не тот, – сделал глоток экстрасенс. – И пьют его неправильно. В мое время шоколад пили из блюдца, как чай. Никита Иваныч очень любил шоколад…

– Послушайте, – разозлился я. – Вы меня за дурака-то не держите. Я читал про графа Калиостро. Он велел своим слугам говорить посетителям, что они служат ему уже триста лет, и он за это время ничуть не изменился. Вы используете тот же прием, чтобы придать таинственность своей личности. А на деле вы просто мошенник. Вы держите магический салон где-нибудь на улице Ленсовета, крутите хрустальный шар, снимаете сглаз и порчу, так ведь?

– Ну, может быть, и держу, – ухмыльнулся экстрасенс. – Но это ведь просто бизнес. А душа требует совсем другого.

– Чего же требует ваша душа?

– Не знаю. Не этого. Я хочу попросить вас кое о чем. Можно я пришлю вам свою рукопись?

Я сказал, что у меня нет времени читать всякую экстрасенсорную лабудень.

– Я редактор, а не литературный критик.

– А как вам такой вариант, – смеется белобрысый, – я пришлю вам рукопись, а вы ее отредактируете?

– Вообще-то, работа редактора стоит денег…

– Я вам платить не буду, но вы можете издать рукопись под своим именем. Заработаете и уедете жить в Сен-Мало.

– Почему в Сен-Мало?

– Все писатели рано или поздно уезжают в Сен-Мало, – вздохнул экстрасенс. – Вот помню, Шатобриан…

Спустя несколько дней курьер принес мне стопку веленевых листов в увесистой папочке; листы были мелко исписаны потускневшими чернилами. Сначала рукопись просто валялась у меня на столе, на ней спали кошки. Никакого названия у рукописи не было.

Однажды я напился, пришел домой и раскрыл папку.

– Ну-с, гражданин экстрасенс, – говорю я папке. – Давайте почитаем вашу мистическую историю…

Сбивчивый почерк, старороссийские «яти», непонятные словечки вроде «жоликёр» или «абшид», – все это, признаться, поначалу раздражало. Деревенский мальчик случайно попал в большой город, голодное детство, нравственные терзания; типичный бильдунгсроман, в общем, Оливер Твист и Дэвид Копперфильд под одной обложкой…

Я зевнул, перелистнул несколько страниц и решил было уже ложиться спать, как вдруг мое внимание привлекла знакомая фамилия – Елагин. «Что-то знакомое, – подумал я. – Елагин, Елагин… Елагин остров! Вот откуда я знаю эту фамилию! Это же какой-то знаменитый масон был, кажется… Что-то интересненькое…»

Я стал читать дальше, и вскоре сон напрочь выветрился у меня из головы: масоны, шпионы, ассасины, роковые красавицы, погони и дуэли посыпались, как из рога изобилия. Я читал всю ночь и потом еще полдня, не прерываясь. Этот экстрасенс умеет склеивать нелепицу, думал я. Он с легкостью рассказывал о своих якобы имевших место приключениях, искусно приплетал к рассказу известных и малоизвестных исторических персон и щедро снабжал текст липовыми письмами, и я на какой-то миг даже уверовал в подлинность рассказа, пока не началось совсем откровенное вранье про Наполеона и маркиза де Сада; тут уже я не выдержал и расхохотался.

И я подумал: почему бы и нет? Почему бы не сделать то, о чем меня попросил белобрысый? Отредактирую текст, сделаю из него исторический роман средней паршивости, да и пульну в какое-нибудь издательство. Заработаю денег, раздам долги и кредиты… В конце концов, спер же старик Дюма сюжет своего бестселлера из воспоминаний monsieur d’Artagnan…

* * *

Безусловно, это подделка, причем весьма неумелая. Рукопись пестрит историческими ошибками, которые без труда увидит даже неспециалист. Автор постоянно путает даты; например, Лукин с горечью говорит о гибели своего приятеля Ельчанинова весной 1770 года, за полгода до осады Браилова. В другом месте комета Галлея прилетает на полтора года раньше, чем ее обнаружили астрономы, а еще в другом месте та же комета появляется, наоборот, тремя годами позднее. Летом 1771 года герои с увлечением обсуждают недавнее вторжение русских войск в Крым, а потом вдруг перескакивают несколько глав и начинают трепаться о первом разделе Польши, состоявшемся только в 1772 году. Главный герой вечно таскает с собой книжку, которая была напечатана только через два года после того, как он ее впервые прочитал. Наконец, совершенно немыслима хронология основной интриги: 16 июня 1774 года главный герой (он же, судя по всему, автор) находится в Венеции, а спустя несколько недель участвует в битве, случившейся 20 июня тысячью верст восточнее! И это только самые очевидные ляпы.

Автор явно увлекается стилизацией, как убийца в плохом детективе заметает следы; как следствие, мы сталкиваемся с тяжеловесной русской грамматикой XVIII века, еще очень трудной для современного читателя. При этом многочисленные «сие», «оные» и «ежели» употребляются к месту и не к месту, и не нужно быть филологом, чтобы обнаружить фейк.

Я потратил не один месяц на приведение этого стилистического кошмара в читабельный вид. Я заменил устаревшие слова на понятные и привычные, исправил дореволюционную орфографию и максимально упростил и осовременил текст. Я убрал пышные имперские обороты, многоэтажные панегирики и предуведомления, характерные для галантного века («следует излагать дело ясно и кратко, без больших титулов», – сказал бы по этому поводу фельдмаршал Суворов). Я изменил написание многих имен и географических названий: «Дидерот», «Халеб», «сейки», «Ливурна», «Шакеспир» и т. д. В некоторых случаях я вообще менял имена и названия, чтобы облегчить читательское восприятие, добавляя, таким образом, еще больше вранья и несуразицы к изначальной мистификации. К примеру, в одном месте упоминается работа малоизвестного физиократа, и я заменил это имя на привычного русскому уху Адама Смита, а в другом месте исправил Сент-Джеймсский дворец на Букингемский; никому не известный галантный балет стал, разумеется, Марлезонским и т. д.

Я вырезал значительную часть занудных авторских отступлений (за исключением важной для понимания фабулы истории русско-турецких войн), добавил название и эпиграф, разбил повесть на части и главы, все перестроил и подладил, сделал сноски, разъясняющие то или иное непонятное слово. В итоге получился классический исторический роман, с приключениями, войнушкой, первой любовью и первым предательством. Да, современные подростки в основном смотрят аниме, но, возможно, книжка понравится тем, кто был школьником лет двадцать назад и помнит еще стук своего сердца при чтении Киплинга и Стивенсона.

Уверен, найдутся читатели, которым моя «модернистская» редактура не понравится. Возможно, будут и читатели, которые скажут: автор и на самом деле написал эти записки, двести лет назад, а вы, Борис, всё испортили; а подайте-ка нам оригинал рукописи, чтобы мы могли восстановить подлинный текст гения, как музыковеды очищают «Реквием» от нот Зюсмайера. Заранее предупреждаю таких ревнителей истины, что рукописи у меня, конечно же, уже нет, она осталась на старой квартире, и если вы хотите пойти и поскандалить с моей бывшей, напишите мне в фейсбуке, я дам вам адрес.