Игры падших - Сергей Станиславович Юрьев Страница 2

– Вас просят пройти. – Секретарша смотрела сквозь неё, прижав к плечу серую телефонную трубку. – Вам плохо?

– Нет, мне очень хорошо. – Лейла поднялась с казённого стула и шагнула в сторону казённой двери, пытаясь сообразить, что заменяет владельцу кабинета дверную ручку.

Дверь плавно и почти бесшумно отошла в сторону, и за ней обнаружился длинный узкий коридор, освещённый круглыми матовыми казёнными плафонами.

– Шестая дверь налево. – Секретарша проводила её настороженным взглядом, и тут же приёмную неведомого государственного советника второго ранга отсекло, словно гильотиной. Створка стала на место, и её обратная сторона оказалась ничем не лучше лицевой.

Теперь надо суметь досчитать до шести и ни разу не сбиться, а то угодишь не в кабинет со столом и портретом, а прямо в камеру дознания. Здесь, в Спецучреждении ГУ Внутренней Стражи, затерянном среди лесов верстах в сорока от города Славный, каждый сколько-нибудь заметный чин имеет несколько помещений для работы, в зависимости от должностных обязанностей… Правда, для того чтобы дробить чьи-то суставы с целью извлечения истины, не нужно быть подполковником. Тут и ефрейтор справился бы. Нет, не стоит предаваться слишком мрачным прогнозам, тем более, для этого, в общем-то, нет особых причин. До сих пор, за пять лет агентурной работы, не было ни одного нарекания. Раз, два, три, четыре, пять… Шесть. Постучаться, или, как здесь приято, дверь откроется сама?

– Войдите, Лейла! – ожил динамик, пристроенный к косяку, и голос прозвучал, как из пустой, но запаянной консервной банки.

Не было ни стола с малахитовой чернильницей, ни мягкого кресла, ни парадного портрета. Пластиковый абажур свисал с низкого пластикового потолка, слегка покачиваясь над однотумбовым столом из того же пластика, а на пластиковых стеллажах, прикрывающих одну из стен, выстроились потёртые корешки солидных, гордых собой фолиантов и стопки потрёпанных брошюр.

А вот хозяин кабинета полностью соответствовал тому образу, который представлялся Лейле, пока она сидела в приёмной: круглолицый, совершенно лысый, в синем вицмундире, мешки под глазами, по два серебряных орла среднего размера в каждой петлице.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать. – Казалось, советник, и впрямь искренне сожалеет, что всё так получилось. – Не скрою, я получал от вышестоящего начальства уточнённые инструкции по поводу нашей предстоящей беседы. Ещё раз извиняюсь, Матвей Ветка, – представляясь, он соизволил привстать и слегка поклониться, – третий заместитель начальника отдела кадрового обеспечения Спецучреждения.

Третий заместитель обычно бывает по медицинской части, значит, и впрямь, вопрос, скорее всего, станет о душевном здоровье… На здоровье физическое пока нет причин жаловаться: пульс – 65, давление – 120 на 80, зрение – 100, зубов – 32, рост – 170, вес – 51, вредных привычек практически нет – разве что, в рамках легенды при выполнении какой-либо секретной миссии. Однажды, чтобы втереться в доверие, пришлось выкушать девять шкаликов поддельного арманьяка…

– Полномочный спецагент третьего ранга Лейла Кунь по вызову категории ноль прибыла! – доложила Лейла, поборов желание приложить кончики пальцев к пилотке. Пилотки не было, а, имея на голове лишь причёску за 60 гривен, честь отдавать по уставу не полагалось, тем более, гражданскому служащему, будь у него хоть по пять орлов в каждой петлице.

– Оставьте, Лейла, оставьте. – Советник указал ей на стул. – Мы не на плацу, а я, знаете ли, не генерал.

– Разрешите узнать причину вызова. – На всякий случай она не стала менять тона.

– Прежде я должен задать несколько вопросов и получить на них ответы. – Хозяин кабинета почему-то старательно избегал встречаться с ней взглядами. – Да вы садитесь, садитесь.

Лейла присела, скромно прижав коленки друг к другу. Связник Артём Бурка перехватил её по пути на фуршет по поводу успешной отправки очередной партии контрабандного груза и не позволил ей даже пойти переодеться. Так и пришлось грузиться в самолёт в коротенькой серой юбке, блузке, открывающей пупок, и серых туфлях на высоком каблуке с пряжками, украшенными мелкими бриллиантами.

– Итак, 16 сентября позапрошлого года, находясь на отдыхе в режимном пансионате ГУ ВС «Бобрики», вы сказали соседке по комнате, что часто видите сны и практически всё можете вспомнить после пробуждения. Это так?

– Да. – Отпираться бесполезно, тем более что это может вызвать подозрения в ограниченной лояльности.

– Можете вы вспомнить сон, который снился вам, скажем, позапрошлой ночью?

– Да.

– Воспроизведите. – Советника явно раздражали её односложные ответы. – Только поподробней. Постарайтесь не упускать ни одной детали.

Так… Сейчас начнётся сеанс психоанализа. Только зачем? Либо кто-то хочет проверить её пригодность к очередному заданию, либо доказать несостоятельность как внедрённого агента. Первое наиболее вероятно, но и второе тоже возможно, поскольку должность спецагента – прекрасная стартовая площадки для карьерного роста в силовых структурах или по дипломатической части. Если какая-то важная шишка решила двинуть на её место какого-нибудь родственника или нужного человека, то сопротивление, скорее всего, бесполезно.

– Далеко внизу, в просветах между облаками, плыла земля – извилистые реки, леса, дороги, небольшие посёлки. Наверное, так выглядит летом Восточная Тайга, если смотреть на неё из самолёта. Я была высоко, я летела. Я могла разглядеть всё, что открывалось внизу, вплоть до татуировки на руке одного рыбака…

– Вы летели с помощью крыльев?

– Нет, крыльев не было. У меня в тот момент даже тела не было, так что не надо спрашивать, где были мои глаза, когда я всё это видела. – Может быть, сказано слишком резко, но пусть не перебивает, если уж ему угоден подробный рассказ. – Потом в земле образовалась чёрная трещина, и облака, плывшие над землёй, тоже раскололись, и трубный голос сказал мне: лети, Лейла, принимай свою судьбу, но будь осторожна, верша чужие судьбы. Я устремилась вниз, пролетела сквозь земную твердь навстречу сполохам холодного алого огня, и душа моя была окована сталью, и меч был в моей руке. Я знала – сражения не будет, поскольку один вид мой устрашит врага, притаившегося там, внизу, среди чёрных скал, опоясанных потоками лавы. Я ощутила на себе тысячи взглядов, полных страдания и отчаянья, но глаза смотрящих на меня были закрыты.

– А потом? – советник воспользовался тем, что она замолчала, переживая вновь посетившее её видение.

– Потом лава застыла, стало темно, и мне надо было успеть подняться, пока трещина не затянулась. Наверху было солнце, и оно не слепило меня.

– А потом?

– А потом я проснулась.

Советник некоторое время смотрел на неё, выстукивая пальцами по столешнице барабанную дробь. Ни вопросы, ни его затянувшееся молчание ничего хорошего не предвещали, и Лейла предположила, что, в лучшем случае, её теперь ожидает тщательная психиатрическая экспертиза. Что ж, сама виновата. Меньше надо было трепать языком, даже там, где, вроде бы, все свои.