Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле - Вероника Мелан Страница 2

То серьезный, то забавный, то молчаливый, то шепчущий ей на ухо нежности.

Она обожала его – этого чуткого рыжеволосого красавца, в котором с самого момента встречи души не чаяла, и который постоянно баловал ее подарками. То колечко купит замысловатое, то браслет, то за новой одеждой потащит в торговый центр и ухом не поведет в ответ на фразу «у меня все есть!». «Красивую женщину надо баловать часто» – всякий раз отвечал Стив и загадочно улыбался.

Вот и этим утром он не забыл оставить на кухонном столе сюрприз – несколько разноцветных птичьих перьев разного размера и странную загнутую медную музыкальную трубу непонятной конструкции. Не успела Тайра заварить чай, как уже принялась рассматривать найденное. Почему перья? Зачем труба? А после вдруг вспомнила разговор двухдневной давности – вспомнила и расцвела. Он не забыл!

– Видишь мой сад?

– Вижу. Он прекрасен.

Пару вечеров назад они сидели на крыльце ее маленького, превращенного в цветочную оранжерею домика, слушали шелест утонувшей в сумерках листвы и смотрели на небо. Она заботливо укутана пледом, он с кружкой кофе в руках.

– Прекрасен, да. Только в нем мало птиц.

– Мало? А сколько тебе надо?

– Много! Хочу всяких разных – цветных, больших и маленьких. Я видела таких в городе – они так чудесно поют! Может, есть какой-то способ их привлечь?

Вместо ответа на ее вопрос любимый какое-то время молчал, думал. Затем неопределенно кивнул.

– Мы подумаем.

Ведь не забыл – подумал! И разложил для Тайры на столе цветные перья и нечто диковинное, а так же приложил записку:

«Любимая, помнишь, ты говорила, что хочешь привлечь в сад птиц? Используй то, что я для тебя оставил. Перьями нужно украсить себя, а валторну следует использовать всякий раз, как увидишь понравившуюся тебе птичку. Дунь в нее, птица услышит звук, и, если он придется ей по душе, позже она прилетит в твой сад»

Валторна?

Тайра совершенно забыла про чай. Что это за диковинный рог такой? Как именно нужно в него дунуть, чтобы понравилось птичкам? И куда нужно вставить перья – в волосы? Украсить ими одежду? Держать в руке? Нет, сказано – украсить…

Ух, ты!

Целый час Тайра умывалась, накладывала неброский и аккуратный макияж, расчесывала и заплетала волосы и прилаживала перья! Да так, чтобы равномерно по всей голове, чтобы не сдуло ветром, чтобы не потерять. В рог она тоже попробовала несколько раз дунуть – выходило не очень. Звук получался протяжным, довольно ровным и мелодичным, однако похожим на стон наступившего на колючку животного. Эдакий «У-у-у-у-у…» В общем, странный звук. Но если такой по душе птичкам, она не против – будет извлекать его всякий раз, как увидит понравившуюся пернатую красавицу. Главное, чтобы сработало.

Спустя полчаса, которые она потратила на попытку понять энергетическую взаимосвязь между звуком и птичьей аурой – тщетно, – Тайра вышла из дома.

Солнце сзади припекало юбку – коснешься ногами, и кажется, что сидишь одной половиной тела в бане, в лицо же дул свежий ветерок. День радовал. Паутиной трещинок на асфальте, развевающимися волосами проехавшей мимо на велосипеде женщины, собачкой, которой пожилая дама, сидя на лавке, расчесывала длинную шерсть. Шагающая по улице Тайра щурилась от яркого солнца и разглядывала кроны – не увидит ли птаху? На этом дереве нет, на соседнем тоже, а вот откуда-то слева слышится трель – значит, ей туда…

Каждый раз, поддевая носком легкой сандалии древесную сережку, Тайра удивлялась. До сих пор не могла поверить в то, что живет в мире, где дорожки проложены асфальтом, а по бокам высятся растения. И ни тебе изнуряющей жары Архана, ни извечного песка в домах, ни выжженного добела безоблачного неба. Нордейл другой – густой, яркий, шумный, приветливый, чистый и совсем не жаркий.

На нее смотрели прохожие.

Сначала на нее, а затем… на перья. Правда, к странностям здесь относились терпимо – хоть рубашку шиворот-навыворот надень, хоть прозрачную юбку – что уж говорить о перьях…

Наверное, ими любовались, – гордо думала она, и при чужом взгляде на собственные волосы задирала подбородок еще выше. Пусть любуются, красиво ведь. А когда Тайра увидела птичку зеленой окраски, тут же вскинула рог, нажала первую попавшуюся клавишу и, что было мочи, выдохнула в медный раструб весь запас воздуха в легких.

Птицу, как ветром сдуло. Разве что перья не посыпались.

Зато заозирались прохожие.

Эх, наверное, это не частая практика, приманивать птичек – с первой совсем не вышло. Верно, звук извлекла не тот – надо бы потренироваться.

Следующие два квартала, наслаждаясь видом вокруг, Тайра вплетала в звуки города свои собственные – те, что извлекала из валторны.

«У-у-у-у…» – выла валторна на разных тонах.

«У-у-у-у…» – стонала, басовито гудела, пыталась помочь хозяйке.

«У-у-у… У-у-у, У-у-у…»

И еще несколько подозрительных взглядов, а-ля «все дома?» стали ей наградой.

Тайру чужая пристрастность не колыхала. Подумаешь, люди зачастую живут в запертых изнутри мыслительных коробках и нового не приемлют, а этот метод, наверное, не новый, а очень старый, давно забытый. Вот и смотрят косо.

Ничего, потерпят.

Зато рядом парк и много деревьев. Пока дойдет до Бернарды, как раз пройдет через него и даст сигнал паре десятков птиц о том, чтобы они прилетали жить в ее сад, где хорошо и красиво. В ее саду им обязательно понравится.