Триумф Темного Меча - Трейси Хикмэн Страница 2

Дозорные охраняли границы Тимхаллана веками. Охраняли против своей воли. Бессонными ночами и тоскливыми днями они должны были следить за границей, отделявшей королевство от того, что лежит за Гранью.

Но что же лежало за Гранью?

Древним это было известно. Они пришли в этот мир, покинув отвергнувшую их родину, и они-то знали, что находится по ту сторону вечно переменчивых туманов. Чтобы защититься от этого, они окружили свой мир магическим барьером, приказав поставить на границе Дозорных — вечно бодрствующую стражу. Но теперь все это было забыто. Волны веков размыли память. Если что-то за Гранью и таило угрозу, то это уже никого не заботило. Да и кто мог пройти сквозь магический барьер?

Но Дозорные продолжали неусыпно нести стражу — у них не было выбора. И когда впервые за многие сотни лет туманы расступились и из шевелящихся клубов выступила идущая по песку фигура, Дозорные в тревоге закричали, предупреждая об опасности.

Но уже никто не умел слышать голос камня.

И потому возвращение этого человека прошло незаметно. Он ушел в молчании и в молчании вернулся. Дозорные кричали:

— Берегись, Тимхаллан! Граница нарушена!

Но никто не внял их предупреждению.

Были те, кто мог бы распознать голос камня, будь они начеку. Например, епископ Ванье. Он являлся высшим каталистом страны, и потому его бог, Олмин, должен был бы привлечь внимание своего слуги к такому происшествию. Однако в это обеденное время его святейшество принимал гостей. И хотя епископ красиво и горячо молился перед началом трапезы, у всех возникло ощущение, что на самом деле Олмина никто сюда не приглашает.

Принц Ксавьер тоже мог бы услышать предупреждение каменных Дозорных. В конце концов, он был колдуном, Дкарн-дуук, Мастером войны, одним из самых могущественных магов страны. Но его ум занимали более серьезные проблемы. Принц Ксавьер — хотя теперь уже император Ксавьер — готовился к войне с королевством Шаракан, и для него не было ничего важнее. Хотя нет, еще одна проблема волновала его, но она на самом деле была неразрывно связана с главной задачей: Ксавьер хотел добыть Темный Меч из цепкой хватки каменной статуи. Если бы это могучее оружие, способное впитывать магию, оказалось в его руках, Шаракан пал бы к его ногам.

Итак, епископ Ванье сидел в своей изящно обставленной комнате в горной твердыне, называемой Купелью. Он был увлечен поглощением деликатесов: головы вепря, поросячьих хвостиков и маринованных креветок — и одновременно обсуждал со своими гостями природу и привычки сумчатых. Потому предупреждение Дозорных прошло мимо его ушей.

Принц Ксавьер расхаживал по кабинету, порой бросаясь выискивать какой-либо текст в заплесневевших книгах с хрупкими страницами. Он размышлял над ними, затем тряс головой и скрипел зубами от злости. И предупреждение Дозорных потонуло в его проклятиях.

И только один человек во всем Тимхаллане услышал предостережение. В городе Шаракане молодой человек с аккуратной бородкой, одетый в розовые штаны и ярко-красную шелковую куртку, пробудился от полуденного сна. Повернувшись к востоку, он раздраженно воскликнул:

— Да чтоб вас! Поспать не даете! А ну, прекратите орать!

И захлопнул окно.

Берегись, Тимхаллан! Близится твоя гибель! Граница нарушена!

Человеку, вышедшему из тумана, было под тридцать, хотя выглядел он старше. По-юношески ладное тело — сильное, мускулистое и стройное — не соответствовало лицу человека, страдавшего целую сотню лет.

Его красивое суровое лицо, обрамленное роскошными, густыми черными волосами, на первый взгляд казалось столь же холодным и бесстрастным, как и лица каменных стражей, взирающих на него. Однако рука Творца оставила на этом лице борозды забот и горестей. Огонь ненависти и гнева, некогда полыхавший в этих глазах, угас, и остался лишь холодный пепел.

Идущий был облачен в длинные белые одежды из тонкой шерсти, с наброшенным поверх мокрым, грязным дорожным плащом. Остановившись на песке, человек неспешно обвел все вокруг внимательным взглядом того, кто много лет не видел родного дома и теперь наконец вернулся. Выражение печали и скорби на его лице осталось прежним, разве что еще усилилось. Повернувшись, он протянул руку в туман и вывел оттуда золотоволосую женщину. Она выступила из клубящегося марева и встала рядом с ним.

Женщина с растерянным видом осмотрелась, жмурясь от лучей солнца, садящегося за дальними горами, — его красное немигающее око словно бы в изумлении взирало на двоих, вышедших из-за Грани.

— Где мы? — спокойно спросила золотоволосая красавица, словно бы они шли по улице и свернули не туда.

— Это Тимхаллан, — ответил мужчина ровным голосом, успокаивающим душу, словно бальзам — рану.

— А я знаю это место? — спросила женщина.

И хотя мужчина ответил ей и она кивнула в ответ, она не смотрела на него, и казалось, что она разговаривает не с ним, а с каким-то незримым спутником.

Женщина была моложе мужчины, на вид лет двадцати семи. Золотистые волосы, разделенные прямым пробором, были туго заплетены в две косы, доходившие до пояса. Косы придавали ей детский вид, и она выглядела моложе своих лет. Чарующие голубые глаза еще усиливали эту детскость, но до тех пор, пока кто-нибудь не посмотрел бы в них пристальнее. Вот тогда он увидел бы странный блеск и еще заметил бы, что, хотя они были широко распахнуты, в них не читалось невинного детского изумления. Глаза этой женщины повидали такое, что другим и не снилось.

— Ты здесь родилась, — тихо произнес мужчина. — Ты выросла в этом мире, как и я.

— Странно, — сказала женщина. — Я думала, что вспомню.

Ее плащ, как и плащ мужчины, был в пятнах и весь промок. И волосы ее были влажными и прилипали к щекам. Оба путника казались усталыми, словно проделали долгий-долгий путь под проливным дождем.

— Где мои друзья? — спросила она, полуобернувшись и глядя в туман. — Разве они не придут?

— Нет, — так же спокойно сказал мужчина. — Они не могут пересечь границу. Но тут ты найдешь новых друзей. Дай им время. Возможно, они еще не привыкли к тебе. Никто в этой земле очень давно не разговаривал с ними.

— Неужели? — Женщина просияла. Но затем ее лицо омрачилось. — Как, наверное, они одиноки... — Подняв руку, чтобы прикрыть глаза от лучей солнца, она окинула взглядом песчаный берег. — Эй! — позвала она, протянув другую руку, словно приманивала кошку. — Все хорошо, не бойтесь! Вы можете подойти ко мне.