Проклятие старых могил - Анна Устинова Страница 2

– Пока, как видишь, просто стоим, – сухо ответила Жанна.

– А чего у тебя с головой? – поинтересовался я.

– Так. Фигня, – отмахнулся Толян.

– Бандитская пуля? – ехидно покосился на него Макс.

– Не, – на полном серьезе ответил Волобуй. – Тренажер развалился.

– Какой тренажер? – удивилась Жанна.

– Да мы тут с Витьком решили на каникулы в тренажерный зал ходить, – начал объяснять Волобуй. – Здоровый образ жизни, понимаешь, – он развернул плечи и выпятил грудь. – Но у них там, видимо, с техникой безопасности плохо. Чего-то недокрутили. Мне-то просто башку поцарапало.

– А тренера, конечно, насмерть, – покачала головой Жанна.

– Нет, не тренера, – снова на полном серьезе откликнулся Волобуй. – Витька.

– Насмерть? – охнула Жанна.

– Живой, – успокоил ее Волобуй. – Ему противовесом ногу придавило. Теперь в гипс закатали.

– Ту же самую? – хором охнули мы.

Осенью друг Толяна, Витек, уже ломал ногу.

– Противоположную, – солидно изрек Волобуй.

– От чего считая, противоположную? – полюбопытствовала Жанна.

– Естественно, от другой ноги, – Толян посмотрел на нее как на придурочную и с тяжким вздохом добавил: – Все. Выбыл Витек из строя до лета. А у нас с ним такие планы были.

Я понял: от Толяна нам теперь скоро не отделаться. Ему явно скучно без друга, а мы, как назло, попались ему на глаза. Видимо, Жанна подумала о том же. Потому что сказала:

– Ну ты бы, Толик, навестил друга. Ему же небось одному тоскливо дома и в гипсе.

– Он в гипсе, но не дома, – пояснил Волобуй. – В больницу положили. Только в какую, мать Витька от меня скрывает.

– Это еще почему? – не дошло до Макси-Кота.

– Она говорит: «Это ты, Толька, во всем виноват». В общем, у нее как-то так получается, что, если я к Витьку в больницу приду, там с ним еще чего-нибудь случится. А я совершенно ни при чем. Это его идея была – качаться. И мы по очереди на одном тренажере занимались. А то, что он не под Витьком, а подо мной развалился, – чистая случайность.

Толян обиженно помолчал, затем совсем другим тоном произнес:

– Ребята, а, может, давайте все вместе на кладбище сходим?

Мы переглянулись. После жутких событий, которые нам пришлось пережить прошлой осенью, мы старались обходить это кладбище стороной. Но не признаваться же в этом Толяну. И я равнодушным тоном проговорил:

– Да ну. Чего там делать? Небось все раскисло.

– Ты не понял, – как-то странно поглядел на меня Волобуй. – Я же не на само кладбище вас зову, а рядышком.

– Куда рядышком? – уставились мы на него.

– С елки упали? – в свою очередь изумился Толян. – Ничего не знаете?

– Не знаем, – ответил я. – А что мы должны знать?

– Ну, вы даете! – воскликнул Волобуй. – Весь район гудит, а они сидят и ничего не знают.

– Мы не сидим, но не знаем, – сказала Жанна.

– Больше конкретики, – потребовал Макси-Кот.

– Легко. – Волобуй принялся рыться в карманах. – Во! – он продемонстрировал нам раскрытую ладонь.

– Какая гадость! – едва взглянув, поморщилась Жанна.

На ладони у Толяна тускло поблескивали две золотые коронки. Зубные.

– А вот это видели? – его ничуть не смутила реакция Жанны.

На сей раз он показал нам изрядно погнутую брошку с большим камнем фиолетового цвета.

– Откуда дровишки? – осведомился Макси-Кот.

– Из леса, вестимо, – заржал придурочным смехом Волобуй. – А верней, из могил.

– Вы чего? – от возмущения у Жанны даже исказилось лицо. – Могилы с Витьком разоряете?

– Так вы, ребята, и впрямь без понятия? – ошалело качал перевязанной головой Толян. – Рядом с кладбищем стройка вовсю идет. Церковь с по-дворьем начали восстанавливать. Котлован экскаватором вырыли. А там оказались еще могилы. Видать, когда-то кладбище было большое. Ну, они, значит, вырыли, а все, что при этом нашлось, в кучу свалили. Им и вывезти не разрешают, и что дальше делать, неизвестно. Поэтому пока лежит.

– Что лежит? – спросила Жанна.

– Все, что в таких случаях полагается, – бодренько продолжал Толян. – Там рабочие, знаете, уже сколько себе нарыли? И монеты какие-то старинные, и кольца, и браслет…

– Но это же мародерство, – сказал Макси-Кот.

– Ни фига, – принялся спорить с ним Волобуй. – Вот если бы я специально эти могилы разрыл и начал из них у покойников вещи таскать, то, конечно, нехорошо. Но разрыли-то без меня, и теперь там само все валяется. А я че, дурак? Это ж как клад найти. Если сам не подсуечусь, то другие возьмут.

– А там разве не охраняют? – посмотрел на него Макс.

– Охраняют! – презрительно сплюнул Толян. – Свалили в кучу, и ладно. Теперь пока чухнутся, все и растащут.

– Ужас какой! – передернуло Жанну.

– Хотите покажу? – предложил Волобуй.

– Естественно, не хочу! – решительно воспротивилась Жанна.

– А почему бы и нет, – задумчиво произнес Макси-Кот.

– Вот именно! – снова стал уговаривать Волобуй. Видимо, без Витька ему и впрямь было скучно. – Ты, Жанка, врубись. Там совершенно не страшно. Костей-то не видно. Зато есть интересные плиты с надписями и еще там всякое-разное. Даже несколько бревен. Говорят, шестнадцатого века.

– На них что, дата выпуска стоит? – ухмыльнулся Кот.

– Не, – мотнул головой Толян. – Наш учитель истории приходил и определил. Говорит, достаточно материала для местного краеведческого музея. Теперь подписи начнет собирать в поддержку идеи.

– Да-а, – протянул Макси-Кот. – В ваших Серебряных Прудах жизнь бьет ключом.

– И все по голове! – снова заржал Волобуй. – Ну, идем, что ли?

Мы с Максом переглянулись. Взглянуть, хотя бы мельком, стоило. Не каждый ведь день рядом с домом такое случается. Мы оба посмотрели на Жанну.

– Ясно, – вздохнула она. – Я в меньшинстве.

– Ладно тебе, – сказал я. – Глянем и уйдем.

– Делов-то, – пришел мне на помощь Толян. – Ты, Жанка, прикинь: вдруг найдешь чего-нибудь золотое.

– Заткнись, придурок, а то не пойду, – шикнула на него Жанна, и мы с Макси-Котом немедленно поняли, что она согласна. Судя по всему, ей тоже было интересно взглянуть на раскопки.

– Ну? – не отставал Толян.

Жанна, махнув рукой, двинулась в обход нашего дома. Пирс, радостно тявкнув, побежал вперед. Поводок натянулся. Псу давно уже наскучило стоять на месте.

Миновав двор, мы вскоре оказались у входа на кладбище, где давно уже никого не хоронили. Оно было обнесено старинной покосившейся кованой оградой, на которой висела надпись: «Памятник XVIII века. Охраняется государством».