Каятан - Кирилл Довыдовский Страница 2

В этот момент дверь открылась снова. Вошли, на сей раз, трое. Наверное, и в середине дня забегаловка не знала такого ажиотажа.

Троица сразу же откинула промокшие капюшоны. Ирвин поморщился себе в тарелку. От людей с такими лицами ничего хорошего ждать не приходилось. Суровые, обветренные, внимательные. Такие внимательные, что можно было не сомневаться: зашли они не случайно.

Не поднимая головы, Ирвин стал наблюдать. Враги у него, конечно, были, но в последние годы как-то сами собой сошли на нет. Не стал бы за ним никто охотиться. А на простых искателей «легких» денег они не похожи: эти бы «подошли» на улице.

Не предполагая агрессии со стороны незнакомцев, Ирвин все-таки внутренне напрягся.

Стоявший в центре мужчина что-то коротко сказал двум остальным, и спустя секунду оба двинулись вперед. Каждый сделал по шагу, — правая рука ближнего к Ирвину мужчины спряталась в плаще, — второй шаг… и в следующее мгновение незнакомец взорвался красным фонтаном. Голова и верхняя часть груди кровавым мусором разлетелись по залу. Нелепо дернулись держащиеся на тонких кусках плоти руки, тело стало заваливаться назад… И тут — снова: второму оторвало ногу и часть живота.

Повинуясь скорее инстинктам, нежели впавшему в короткое оцепенение разуму, Ирвин выхватил кинжал и резко упал за стол. На время, он потерял возможность наблюдать за происходящим, но на слухе это не отразилось. Что-то с силой рассекло воздух: послышался грохот ломающегося дерева, прервавшийся еще одним взрывом, а сразу за ним — женский вскрик. Стараясь придавить в себе возникшее вдруг чувство боевого возбуждения — подзабытое уже, но хорошо знакомое, — Ирвин аккуратно, прижимаясь к полу, выглянул из-за своего укрытия.

Третий, единственный оставшийся в живых, теперь стоял в центре зала и выглядел не так уверенно, как всего несколько мгновений назад. Лицо покрылось потом, все тело тряслось, с вытянутой вперед руки капали частые красные капли. Маг — безошибочно определил Ирвин.

Он сдвинулся еще немного в сторону, и ему наконец стало понятно — кто был целью охоты. У дальней стены, облокотившись на нее спиной, на полу лежала девушка. Ирвин представил, какую боль она могла испытывать. Тонкое тело казалось изломанным. И, как догадался Ирвин, главная боль была не физической, а душевной. Она ужасно боялась. В больших черных глазах стояла обреченность. Из последних сил попытавшись как-то изменить свою участь, она болезненным усилием выбросила вперед руку, что-то шепнув при этом — тоже колдунья! — но никакого эффекта это не возымело. Она опять вскрикнула, и легкая кисть бессильно опала на пол. Одежды всколыхнулись, и Ирвину стало ясно: она беременна. Живот был, наверное, в половину ее самой — до родов, скорей всего, совсем немного…

Ирвин принял решение. Благо что, уходя на пенсию, старые солдаты теряют последние остатки страха. Поднявшись на ноги, он сделал несколько аккуратных шагов, но скоро увидел, что красться не обязательно. Колдун был слишком сосредоточен на своей жертве, и, судя по тому, как его трясло, ему все еще оказывали сопротивление. Еще один шаг, — и одним точным выверенным движением лезвие вошло ему глубоко под левую лопатку. Колдун даже не обернулся. Застыл на мгновение — и, как стоял, вперед лицом упал на пол.

Застыв на минуту, никакой реакции Ирвин от трупа не дождался. И только тогда уверился, что колдун мертв, хотя выдернуть кинжал все же не решился.

В трактире царила полная разруха. Повсюду валялись обломки дерева… и человеческих тел. Двум пьянчужкам, которые спали в полудюжине метров от Ирвина, повезло гораздо меньше, чем ему. Трактирщика не было видно вовсе. Слышались какие-то звуки из внутренних помещений, однако ждать оттуда кого-либо было бессмысленно. Потолок в той части зал частично обрушился, и дверь оказалась заблокирована. В помещении оставались только Ирвин и девушка, которая, судя по всему, находилась на последнем издыхании.

Обойдя тело колдуна стороной, Ирвин подошел к ней. Она едва дышала, глаза были закрыты, руки гладили живот.

— Помогите мне… — Ирвин вздрогнул. Голосок был совсем слабым, но она обращалась к нему.

— Сейчас, — он опустился рядом с ней на колени. Оглядев девушку, скорее даже девочку — хоть с магами и нельзя быть уверенным точно, но вряд ли ей было больше шестнадцати, — Ирвин понял, что ничем ей помочь не сможет. Она была ранена еще до того, как появилась в трактире. Плечо и большую часть руки перетягивала просвечивающая красным повязка. Было удивительно, что она сумела самостоятельно добраться до трактира, откуда бы она не пришла.

— Где больше всего болит? — определить на глаз не получилось.

— Неважно… мне уже не помочь. Мой сын… У меня схватки… помогите…

— Хорошо.

Ирвин не раз в своей жизни видел раненых, и безнадежных тоже. В такой ситуации главным было — сразу отделить первых от вторых, не вмешивая эмоций. Девушка умирала, а вот ребенок мог выжить.

— У вас кровотечение, с ребенком может быть не все в порядке…

— Нет… — она открыла глаза, они были большими и черными, — я уверена. Он сильный…

Ирвин кивнул. Что нужно делать, он знал.

…— Дайте его мне, — произнесла она спустя полчаса. За все это время она даже ни разу не вскрикнула.

Ирвин видел роды не раз, и подобная выдержка юной роженицы впечатляла, но не могла помочь девушке выжить.

Ирвин осторожно положил ребенка матери на грудь. Насчет него она не ошиблась. Он совсем не был похож на тех младенцев, которых Ирвин видел раньше, но безусловно был очень здоров. Голову покрывали маленькие черные волосики, он был большим мальчиком и необычайно тяжелым, но самое удивительное — совсем не плакал. Едва услышав слабый голос матери, тут же протянул к ней ручонки.

Она держала его не больше минуты и в этот момент, казалось, совсем не чувствовала боли. На щеке у нее появилась одинокая слеза.

— Кай… его имя Каятан, — произнесла она, — возьмите его… — Ирвин не стал спорить, это было бы нечестно по отношению к ее мужеству: он успел его оценить.

Ирвин взял ребенка на руки. Только сейчас младенец заплакал. Вновь почувствовалось, насколько он тяжел для своих размеров.

— И это тоже, — она сняла с шеи медальон — тонкий серый шнурок с кусочком почерневшего дерева на нем. Узор был неразборчив — неаккуратная закрученная внутрь спираль. Она протянула его Ирвину: — Отдадите это ему и… пожалуйста, позаботьтесь о нем. Научите его всему… Всему, чему сможете…

— Я сделаю все, что в моих силах, и… он бы захотел узнать ваше имя…

— Нет, ничего не говорите про меня, он просто крестьянский сын…

— Я понял.

— Идите, уходите из города…

Ирвин сделал шаг назад, пока не в силах отвернуться от нее, — и вот тут он удивился по-настоящему: ребенок открыл глаза — через минуту после рождения. И не просто открыл, а вполне осмысленным взглядом смотрел на нее…

— Идите… — повторила она. Впервые, ее голос дрогнул.