Арфа Ветров - Мэгги Фьюри Страница 2

— Постой! — Голос Призрака стал резким. — Прежде чем ты приблизишься к воде, я еще раз напомню тебе: ты только наблюдатель! Тебе не позволено возвращаться и не позволено вмешиваться. И если увиденное причинит тебе боль

— ну что ж, ты был предупрежден!

— Хорошо! — проворчал Форрал. Встав на колени, он заглянул в темную воду

— и, как обычно, непроизвольно отпрянул, увидев открывшуюся перед ним бездонную, полную звезд Вселенную. Но отступать было поздно. «Ориэлла, — подумал он с тоской, — Ориэлла, любовь моя…» На мгновение ему показалось, что он падает вниз — бесконечное падение среди бесконечных звезд. Потом воды прояснились, став зеркалом — нет, живой картиной! Пейзажи и люди сменялись как в гигантском калейдоскопе вечности, и вот наконец перед Форралом возник мир, знакомый до боли в сердце.

* * *

Боан ждал. Он ждал уже много дней, упрямо оставаясь, подобно часовому, у хребта на границе пустыни. Однако он был не один: рядом всегда находился либо одноглазый Элизар, бывший наставник Арены, либо Язур — храбрый молодой воин, покинувший своего принца, чтобы присоединиться к странному отряду Ориэллы. Всегда, всегда стерегли они евнуха, озирающего безлюдную пустыню, ни на минуту не оставляя его одного. Им хитростью удалось заставить Боана покинуть свою Владычицу, а теперь… Теперь он уже не в состоянии вернуться за ней, ибо они не отпустят его.

Ему было горько. Все думают, что если он молчит — значит, глуп. Все, кроме его возлюбленной Ориаллы. Своей добротой она заслужила его преданность, и вот теперь он бросил ее умирать в пустыне вместе с друзьями — Анваром и Шиа, огромной черной кошкой, чей разум превосходил человеческий.

Хотя Элизару пришлось как следует стукнуть по голове, чтобы забрать от магов, Боан все же винил себя. Он бросил свою госпожу и теперь, после смертоносной песчаной бури, вынужден посмотреть правде в глаза: Ориэллы больше нет, она сгинула в раскаленной пустыне, и от нее остались лишь белые кости, обглоданные жадными и острыми, как нож, частицами алмазного песка.

И все же вопреки очевидности и здравому смыслу он еще цеплялся за какую-то надежду. Только эта надежда не давала ему просто убежать в пустыню, заставив товарищей использовать оружие, чтобы остановить его. Почему-то он верил, что Ориэлла вот-вот появится на горизонте среди сверкающих песков, и это придавало ему сил не поддаваться на уговоры. «Наверное, я действительно дурак, — подумал Боан, — дурак, потому что позволил убедить себя им — Элизару, Язуру, Нэрени — и поверил их хитрым речам».

«Если она вернется, то вернется, Боан, и мы не в силах ни помочь, ни помешать этому».

«Если кто и способен выжить в этом аду, так это они с Анваром».

«Меньше всего Ориэлла хотела, чтобы ты пропал ни за что».

А теперь уже поздно. Боан беззвучно рыдал, закрыв лицо руками, и сетчатая повязка, защищающая глаза от слепящего солнца пустыни, стала мокрой от слез.

Неожиданно чья-то рука мягко коснулась плеча гиганта. Обернувшись, он увидел Нэрени, жену Элизара, и услышал ее голос, в котором тоже звучали слезы.

— Мы уходим, Боан, нет больше смысла задерживаться тут. Элизар говорит…

— Внезапно она охнула и судорожно вцепилась ему в плечо. — Боан, постой! Они идут! Идут!

Первой кинулась к евнуху пантера Шиа, с которой он был как-то таинственно связан. Восторженно урча, она накинулась на него, и, несмотря на свою огромную силу, гигант был в мгновение ока повержен на землю, и Шиа принялась радостно облизывать ему лицо. Но, услышав, что его зовет Ориэлла, Боан не выдержал. Спихнув с себя столь бурно приветствовавшую его Шиа, он устремился вниз, по крутому склону — туда, где простиралась Пустыня Сокровищ.

Ориэлла, спотыкаясь, шла навстречу, поддерживаемая Анваром, своим другом и тоже волшебником. Вид у нее был изможденный, исцарапанное тело покрывал толстый слой блестящей пыли, а одежда превратилась в лохмотья. Со слезами на глазах евнух заключил ее в свои могучие объятия. Больше всего хотелось ему объяснить, что Элизар и Язур насильно заставили его бросить волшебницу в пустыне, сказать, как он тосковал, а после той ужасной бури уже отчаялся увидеть ее, но вместо этого Боан лишь крепче сжимал объятия, а за него говорили его глаза.

— Дай же мне вздохнуть! — охнула Ориэлла. Она смеялась и плакала, а лицо ее сияло от радости. — Милый, милый Боан, как я рада снова тебя видеть!

— А он очень рад видеть тебя, — неслышно подошел к ним Язур, и голос его, как обычно, был тихим и мягким. Под глазом у юноши багровел синяк, но он счастливо улыбался. — Ты и не представляешь, госпожа, сколько с ним было хлопот с тех пор, как мы расстались! Чтобы заставить этого здоровяка покинуть тебя, пришлось его оглушить, а потом мы с Элизаром попеременно караулили это чудовище, чтобы он не сбежал искать тебя. А когда началась буря, он совсем обезумел. — Язур потрогал синяк под глазом и грустно улыбнулся. — Хвала богам, вы явились вовремя. Кажется, он вышиб Элизару все зубы.

— Ну, положим, не все, а только несколько, — распухшими губами возразил тот. — И они мне еще пригодятся!

— Хорошо еще что именно Язур получил в глаз, — поддел его Анвар. — У тебя же нет запасного!

Элизар положил тяжелую руку на плечо высокому голубоглазому магу:

— Клянусь Смертью, Анвар, я бы с радостью отдал единственное око, лишь бы снова увидеть вас, живых и невредимых. Что ты на это скажешь?

Его товарищи разразились смехом.

— Тогда бы ты все равно ничего не увидел, старый дурень! — добродушно хихикнула Нэрени. — Кончай болтать и веди их в лагерь. — Она повернулась к магам:

— Идемте, мои дорогие, вам нужно помыться, отдохнуть и поесть чего-нибудь горяченького.

Евнух взял Ориэллу на руки и понес вверх по песчаному склону под сочувственные причитания Нэрени, а Язур и Элизар, все еще улыбаясь, помогали усталому ан» вару. Боан со своей драгоценной ношей ступал очень осторожно, ибо Шиа, подружившаяся с ним после бегства из Тайбефа, крутилась у него под ногами, терлась о них и урчала от удовольствия.

Впереди возвышался узкий горный хребет, поросший колючим кустарником и какими-то незнакомыми сочными, мясистыми растениями; кое-где попадались низкорослые чахлые сосенки, которым удалось выжить несмотря на смертоносные песчаные бури.

По ту сторону хребта лежала лесистая долина, простиравшаяся до новых предгорий.

Боан пересек плато по тропе, проторенной среди колючек, так бережно держа Ориэллу на своих могучих руках, словно она могла рассыпаться. Потом он снова спустился вниз и, пригибаясь, чтобы не задевать головой ветвей, вошел в лес.

Этот лес, стоящий почти у самого края пустыни, постоянно вел тяжкую борьбу за существование.

У здешних сосен и кипарисов был мрачный и негостеприимный вид, но после засушливых и бесплодных казалимских земель даже они казались раем. С приходом весны по склонам устремились животворные потоки талой воды, образуя в ложбинах, защищенных деревьями, небольшие озерца. Но сезон изобилия влаги был недолог, и голубые, ярко-розовые, снежно-белые и солнечно-желтые цветы спешили устлать землю пестрым живым ковром, над которым сосредоточенно гудели пчелы и вились беззаботные бабочки. Аромат цветов смешивался со свежим запахом молодой зелени, и дышалось здесь легко и приятно.