Камень и пламя - Андрей Земляной Страница 2

Секунд десять адмирал де Нар переваривал все сказанное, внимательно рассматривая курсанта, качнул головой, принимая к сведению, потом, сдвинув указательным пальцем обшлаг мундира, нажал несколько кнопок на нестандартно широком коммуникаторе.

— Дежурный? Соедини с комендантом Китанского порта. — И через несколько секунд, когда в облаке проекции появилось лицо военного коменданта, спокойно произнес, глядя на собеседника, словно речь шла о прогулке по осеннему лесу: — Охрану к боту шестьсот тридцать первой серии, совершившему посадку только что. — Потом встал, подхватил со стола фуражку с высокой тульей, перевел взгляд на курсанта и спокойно добавил: — Пойдем.

— Но, сен адмирал-командор…

— Я отменяю любые ранее данные тебе приказы, и ты поступаешь в мое распоряжение. Если сказал неправду, то на практику полетишь в самое зачуханное подразделение нашего флота, какое вообще существует в природе.

— А если правда? — нахально спросил курсант, уже спускаясь с адмиралом и его спутником с тремя флаг-коммандерскими звездочками в петлицах по широкой лестнице в главный зал космопорта.

— Тоже ничего хорошего. — Де Нар задумчиво кивнул и направился прямо к проходной, ведущей в служебные помещения порта. — Как говорится, у меня для тебя пара новостей, и все три плохие.

Возле бота уже стояла ремонтная бригада из шести человек в засаленных черных комби, а вызванный комендантом патруль отбивался от наседающих работяг, постепенно закипая до стадии, когда уже впору хвататься за оружие.

— У себя на флоте командуй! — надрывался здоровенный мордастый бригадир, наседая на комендача. — Нечего к нам лезть со своим уставом. С вами, вояками, всегда так. Власти до хрена, а мозгов не завезли.

— Отставить базар, — негромко бросил де Нар, и гомон стих, словно отрезанный. — Сержанту мозг по штату не положен. — Адмирал, не глядя ни на кого, прошел, словно ледокол, сквозь толпу, обошел бот кругом и придерживая фуражку, посмотрел наверх, туда, где возле дюз топорщились лепестки дефлекторов, отклонявших тягу во время атмосферных маневров.

Толстый металл был изъеден словно термитами до сквозных дыр, а один из лепестков вообще лопнул пополам и топорщился зазубренными краями в небо.

— Эй, крикливый. — Командующий высунулся из-за корпуса и пальцем поманил бригадира. — А ну тащи свой засаленный зад сюда. — И когда покрасневший от злости бригадир подошел ближе, ткнул пальцем в дефлектор. — Это, мать твою, семь пробоин на квадрат, что за рванина? Ты хоть понимаешь, что эта каракатица с задом, как у старой шлюхи, могла выжечь целый район?

— Ох, еб, — тоскливо произнес бригадир, почесал затылок и потупил взгляд, словно девица. — А мы чего?

— Я тебя, обезьяна, не спрашиваю, чего ты. Для этого есть ваш главмазут, его я сейчас и буду ставить в двести восемнадцатую позицию. Я тебя спрашиваю о другом. Если бы это корыто, что по недоразумению называется ботом тип шестьсот тридцать один, рухнуло на город, над которым заходило на посадку, то ты и все ваше ремстадо отправились бы фуздрячить дроны на астероидных полях пожизненно. Я понятно излагаю?

— Дак куда уж яснее. — Бригадир быстро менял цвет, из красного становясь синевато-бледным, и сгорбился, на глазах уменьшаясь в объеме, словно сдуваясь.

— Но если вдруг по какой-то причине вас все же не закатают лет на сто, а учитывая отсутствие последствий, дадут всего пятерку, благодарить за это чудо ты будешь вот его. — Адмиральский палец уперся в грудь курсанта.

Потом де Нар вдумчиво и подробно, пересыпая речь эпитетами и аллюзиями, полоскал главного механика, главного инженера и инспектора технического контроля, которому досталось больше всех, вместе взятых. Потом подъехал начальник службы гражданских перевозок Руби, министр транспорта, и все началось по новой.

Сначала Ник жадно слушал, впитывая все богатство флотского лексикона, но через полчаса отошел, качая головой, присел на свою сумку и, открыв планшет, стал просматривать новости. Через минуту к нему подсел молчаливый спутник адмирала и по-дружески кивнул.

— Позволишь?

— Да, сен флаг-коммандер. — Ник уже хотел вскочить, когда офицер его ухватил за плечо неожиданно тяжелой и сильной рукой.

— Не прыгай. — Он бросил свою сумку рядом, присел и, чуть склонив голову, словно прислушиваясь к разгоравшемуся скандалу, спросил: — У тебя от природы такой слух?

— Нет, сен. — Курсант замялся. — Я потерял зрение в шесть лет. Ну, совсем. Испытывал грохоталку из пороха, а она мало того что полетела в мою сторону, так еще и взорвалась прямо у лица. Денег у нас тогда совсем не было, и я до пятнадцати лет ориентировался только на слух. Хорошо, за меня взялся наш сосед. Научил, как жить без глаз. Школе это не мешало, наоборот, я меньше тратил времени на всякие глупости, а потом отец все же скопил деньги на операцию. — Ник вздохнул, вспоминая, что для этого вся семья в течение девяти лет отказывала себе во всем и кредит, которым покрыли недостающие средства, придется выплачивать еще много лет. — Ну и, кроме того, я же вырос возле Северного космопорта. Мы с шести лет на слух определяем, кто садится, кто взлетает. У всех же отцы или в порту, или в службах разных. А мне пришлось вообще полагаться только на уши. Я даже людей узнавал по походке или характерному шелесту одежды. Ну и еще по запаху.

Ник не сказал, что тот взрыв фактически сделал его взрослым в один миг. Чернота, которая обрушилась на него после ярких красок мира, чуть было не уничтожила его морально, но старый сарваеди, неведомым ветром занесенный в их края, помог мальчишке справиться с пожиравшей душу тьмой. Борьба эта закалила Ника так, как ничто другое, и он, несмотря на слепоту, учился лучше всех в школе и даже ухитрялся играть в волейбол, ориентируясь на звук рассекаемого мячом воздуха. Но гораздо важнее для него был простой вывод, который он сделал из того происшествия. Необходимо просчитывать свои действия хотя бы на ближнюю перспективу, а действовать не размышляя только в тех ситуациях, которые угрожают жизни.

Все эти мысли лишь короткой искрой промелькнули в глазах Росса, но офицер-контрразведчик, замечавший и не такие мелочи, лишь кивнул, понимая, что такое событие наверняка оставило глубокий след в душе мальчишки.

— И часто вот такие, со свистящими движками, садились?

— Нечасто, но бывало. — Ник чуть помедлил. — Седо Таннар, наш сосед, портовым механиком работал. Он мне про этот свист и рассказал. Он, конечно, старенький уже, но голова варит — дай бог молодым. — Курсант покосился на правое плечо офицера. — А это у вас бионический протез?

— Хм. — Тот вдруг напрягся. — Почему ты так решил?

— Ну… — Росс смутился. — Он при работе чуть слышно шелестит, словно листики между собой трутся, — пояснил Ник. — У седо Таннара примерно такой же, только у него всего один большой палец, а у вас целая рука. Но звук очень похож.

— Да, парень. — Тяжелая ладонь гулко хлопнула по плечу курсанта. — Ты просто уникум.