Сказка для олигарха - Марина Тройнич Страница 2

Наплескавшись вдоволь, выбрался из бассейна. Подошел к окну. Полюбовался садом, окружающим мой коттедж, почти дворец. За высокой каменной оградой виднелись вершины вековых сосен. Этот лес тоже принадлежал мне. Я приказал натянуть по его периметру проволоку и расставить вокруг таблички с надписью «частная собственность». По лесу расхаживала охрана, но ничто не помогало: народ так и лез в мои владения, кто за грибами, кто за ягодами.

Мысли о лесе вдруг вызвали чувство вины, и на дне души зашевелился неприятный червячок. Такое со мной случалось крайне редко. С чего бы вдруг сейчас? Я стал вспоминать и наконец вспомнил. Сплюнул. Стоило думать о таком пустяке! Утром возвращался от Васи, нагрузившись под самые завязки. Пришлось несколько раз останавливать машину и уходить в кустики, где меня конкретно выворачивало наизнанку. В одну из таких незапланированных остановок услышал шум и визг: охранники выдворяли из леса трех девчонок с корзинами. Те орали, обзывались. В другое время я бы снисходительно махнул рукой и позволил телкам собирать грибы, но сегодня бунтующий желудок хорошего настроения не добавлял.

Я рявкнул:

— Гнать в шею! Чтобы через пять минут и духу здесь не было! И радуйтесь, что парням вас не отдал.

Почему-то сейчас образ этих девчонок стоял перед глазами. Две — вполне ничего, в моем вкусе: пышные, грудастые, с русыми косами. А третья — маленькая и плюгавенькая, наверное, совсем малолетка. Я вспомнил ее взгляд — в нем были испуг, растерянность и что-то еще, чему я не мог подобрать названия.

Подумав хорошенько, нашел объяснение своему беспокойству: как-то нехорошо получается с этим лесом. Собираюсь баллотироваться в депутаты — значит, потребуется поддержка населения. Такие ляпы допускать нельзя.

Кстати, и за базаром следить нужно. Никак не могу избавиться от блатных словечек. Братва-то хорошо меня понимает, а вот иная публика… Но я дал себе слово исправиться и старался изо всех сил. Даже учителей нанял. Но как же трудно сдерживаться… Сидишь где-нибудь на приеме и лишний раз рот боишься открыть.

Настроение упало еще ниже. Кому бы испортить его за компанию? Оглядел свой дом-замок и сразу нашел к чему придраться. На одной из башен расположен пост охранника, обеспечивающего безопасность своего хозяина-олигарха. За это деньги ему плачу, и совсем нехилые. Видеть этого телохранителя не должен никто. А этот?!! Моему возмущению не было предела. Мне показалось, парень справляет с крыши малую нужду! Правда, может, действительно только показалось, расстояние большое, но вот стойка очень характерная. Вызову-ка начальника охраны и устрою разнос, пусть гонит на хрен нерадивого стража…

Тут настроение рухнуло окончательно — ко мне приближался гувернер-француз. Я с тоской посмотрел на зануду — попал конкретно, совсем позабыл про свой поминутно расписанный день. Пожалел сам себя: и зачем полез в олигархи? Сидел бы тихо-спокойно, крышевал лохов, присматривал за братвой, гулял, как нравится, в кабаках, выбирал телок по своему вкусу, а не по моде, время от времени постреливал конкурентов для удовольствия… Не жизнь — малина! Теперь же, себе на горе, считаюсь уважаемым человеком, приходится присутствовать на нудных приемах, недавно вот ленточку перерезал на открытии какого-то там центра. А как меня не уважать? Для нужд городского бюджета отстегиваю немалые деньги. Я усмехнулся: если так пойдет дальше, благодарные граждане и улицу назовут моим именем. Хотя есть тайная мечта — лучше бы моим именем назвали престижное кладбище. Этот бизнес я давно решил прибрать к рукам и сейчас вел за него борьбу. Дело доходное, выгодное — это с одной стороны. С другой — именно стараниями моих братков кладбище пополняется часто. Клиенты лежат под плитами богатые и знатные, вон родственники монументы какие отгрохали.

От этих мыслей меня оторвал гувернер месье Жануар, принявшийся тут же меня отчитывать. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Месье Феодор, я не хочу зря получать ваши деньги. Вы пропустили завтрак. Вас напрасно ждали учителя английского и танцев. Скоро подойдет учитель словесности. Я бы просил вас строго придерживаться составленного расписания. Сами понимаете, у вас большие пробелы в образовании.

Меня передернуло. Опять за парту?!! Предпочел бы тир или татами. Стрелок я прекрасный, могу попасть в любую цель из мчащегося автомобиля. Силушкой Бог не обидел. Хоть сейчас выйду на всероссийские соревнования по самбо или карате, хотя возраст уже за тридцатник перевалил. Мое тело, вернее, бугры мускулатуры — предмет моей гордости и причина зависти многих братков.

А тут танцы эти… По большому счету, мне на них начхать. Но не полагается олигарху быть хуже других. А то вот случилось как-то попасть на светский прием. Я сразу понял — не для меня компания, скучно. Ходят с квелыми мордами, в руках рюмочки. Спины держат так, будто жерди проглотили. В общем, не оттянуться и не гульнуть, как со своей братвой. Но уйти нельзя, приходится выделываться. Я поторчал там немного для приличия и уже стал пробираться к выходу, когда ко мне подскочила одна из известных светских львиц:

— Федор Алексеевич, куда же вы? Разрешите пригласить? Белый танец…

Я крякнул: черт, не успел сбежать! И постарался отмазаться:

— Извините, плохо танцую.

Девица игриво прощебетала:

— Я тоже, будем учиться вместе.

И потащила меня в круг.

Сначала я споткнулся. Потом наступил ей на ногу. Эта сушеная выдра сморщилась, видно, не понравилось. Ну а после следующего раза высокомерно заявила:

— Научиться танцевать куда проще, чем выучить таблицу умножения. В вашем возрасте пора бы уметь.

Я от возмущения еще раз отдавил ей ногу. Теперь уже специально. Будет знать, как делать мне замечания. Сжал рукой ее тощую задницу и нежно прошептал:

— Для своего возраста я много чего умею. Поехали ко мне, покажу. — И насмешливо добавил: — Моя львица.

Девица покраснела, вмиг забыла великосветские манеры и наградила несколькими отнюдь не литературными сравнениями.

Вот после этого случая я и нанял учителя танцев.

Сел завтракать с большим опозданием. С той поры, как у меня поселился гувернер, еда потеряла всю привлекательность. Да и как кусок полезет в рот, если без конца раздается:

— Держите спину прямо. Не чавкайте. Вилку взяли не ту. Вино так не пьют.

Однако охота пуще неволи. Сам пожелал обучаться. Из всех учителей француз был самым вредным. Чуть меньше раздражал учитель словесности. Может, потому, что я реже его видел? Да и посылал порой его словесность далеко… Правда, ненадолго. Платил я учителям такие бабки, что выкидывать их на ветер не хотелось. Приходилось терпеть и подчиняться. И выслушивать отповеди о великом и могучем, который засоряют всякие неучи.

Поначалу очень хотелось учителя словесности пристрелить. Но, как ни странно, сам стал со временем повторять: «Ученье — свет, а неученье — тьма». Прекрасно понимал, что, базаря по фене, далеко по жизни не уйдешь. А планы у меня грандиозные: депутат, мэр, потом в Государственную Думу, а там… Чем черт не шутит, не боги горшки обжигают. Да и отставать от других не хотелось. Все мои бывшие кореша чему-нибудь обучались и делали успехи. Вон олигарх Сеня выучил уже два языка. Родной и могучий ему тоже давался без труда, во всяком случае, когда он выступал на телевидении, не требовалось заменять слова вставками «пи-пи-пи». Я ему завидовал и садился за учебники, утешая себя тем, что когда-нибудь придет конец и моим мучениям.