Золото вайхов - Владимир Корн Страница 2

Потом я умудрился получить образование, которое перестало быть нужным сразу же после того, как отработал по специальности положенное число лет. А потом меня изрядно помотало по свету… В конце концов я пришел к выводу, что лучше умереть от скуки, чем от приключений. Другое дело, что приключения ищут меня сами и находят довольно успешно.

День уже близился к полудню, и мне все чаще приходила в голову мысль, что не мешало бы подкрепиться парочкой захваченных в дорогу чудных, запеченных в печи цыплят, когда мое внимание привлекли выстрелы, раздавшиеся совсем близко, сразу за поворотом дороги.

В этом мире огнестрельное оружие уже давно завоевало прочные позиции. Ружья и пистолеты имели кремневые замки ударного типа, но попадались еще и колесцовые. Я тоже имел на вооружении пистолет в седельной кобуре, но отношения у меня с ним были довольно сложные. Слишком уж к другому оружию я привык.

Направив рывком поводьев коня в густой подлесок, я осторожно приблизился, ориентируясь на шум продолжавшейся схватки.

Вообще-то места здесь относительно спокойные, это не окраины Империи, но нарваться на неприятность можно где угодно, это уж как повезет.

Между тем звуки боя нарастали. Снова хлопнул выстрел, потом раздались чей-то протяжный вой, проклятия, звон металла и короткий вскрик. Наконец в просвете деревьев я увидел следующую картину. Сразу за поворотом дорога устремлялась под уклон, к небольшой речушке с перекинутым через нее добротным каменным мостом. Возле него все и происходило.

С первого взгляда можно было понять, что здесь случилось нападение на карету, отмеченную гербом. Сам герб оттуда, где я находился, разобрать было невозможно, но что не имперский, это однозначно. У того уж очень характерные очертания, захочешь – не спутаешь. Так же как ни с кем не спутаешь разбойников – слишком колоритные личности, таких через пару веков в театрах играть будут, тщательно гримируясь.

К тому моменту как я подъехал, все уже закончилось победой напавших на карету разбойников. Что и немудрено: бандитов было как минимум в два раза больше. Возле кареты, запряженной четверкой лошадей гнедой масти, лежали два трупа. Одно тело принадлежало мужчине в годах с обнаженной шпагой в руке. Другое – юноше, совсем мальчишке. Чуть поодаль имелось еще два, по всей вероятности, это были слуги, сопровождающие карету.

Ах да, вот еще и кучер – тоже мертвый.

Бандиты потеряли как минимум троих. И подранки есть – один стоит на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону.

Живых бандитов осталось пять человек. Ага, теперь точно пять: того, что раскачивался, свои же вылечили одним взмахом кинжала. Теперь у него совсем ничего не болит.

От меня до моста совсем близко, даже обрывки фраз долетают, правда не очень разборчиво.

Засуетились бандиты. И действительно, что-то они слишком медлят – в любой момент на них может кто-нибудь наткнуться. Все-таки это имперский тракт, пусть и не с самым оживленным движением. Один из разбойников полез на козлы кареты, уселся поудобнее, разбирая поводья. Наконец тронулся с места.

Остальные осматривают тела погибших в поисках наживы. Что характерно, со своих начали.

Ну что ж, пора и мне определяться. Либо я тихо и мирно провожаю их взглядом, либо…

Их пятеро. А меня – всего один. И мне все это не слишком надо. Но…

Когда один из бандитов, долговязый такой, заглянул в карету, в ней явно кто-то находился. И, по-моему, женщина. И, по-видимому, совсем молодая.

Затем выяснилось, что это действительно так.

Но дело даже не в этом.

Когда бандит открыл дверцу, он громко, со смехом заявил, чтобы леди подождала немного, совсем чуть-чуть. Потом он наглядно покажет ей, чем отличается настоящий мужчина от ненастоящего, пусть даже и благородных кровей. Да и остальные ему помогут. От нее, мол, не убудет. Если же и убудет, то совсем немного – не век же ей в девицах ходить. И в уговоре насчет этого ничего сказано не было, главное – живой довезти. А кто ж от этого умирает? Громко так сказал, чтобы все свои услышали. И «свои» ответили ему одобрительным смехом.

Так не должно быть, честное слово. Но их целых пять. А я по-прежнему один.

Мне вспомнился Горднер – именно его я называю своим учителем – и наш разговор, когда мы больше недели ждали проклятых вирейцев в забытой Создателем деревушке.

– Ты думаешь, оттого что мы от скуки каждый день звеним этими железяками, ты становишься воином?

Я пожал плечами: трудно отвечать на вопрос, когда смысл его не совсем понятен.

– Ты отказался от приличных денег, предпочтя вместо этого получить баронство. Почему?

Я вновь пожал плечами. Вопрос на этот раз понятен, но на него трудно ответить. Как объяснить, что мне приходится опускать взгляд перед всяким ничтожеством только потому, что у него, в отличие от меня, на боку висит длинная заостренная железяка, как учитель только что назвал шпагу.

– Можешь не отвечать на этот вопрос. Мне и так все ясно. А видел ты, как валяются в ногах императора все эти герцоги и графы, вымаливая себе прощение? Да-да, я видел это собственными глазами, – ответил он на мой невысказанный вопрос.

– Я не стану так делать, что бы ни произошло! – По крайней мере, сам я верил в свои слова.

– Вот потому-то ты мне, наверное, и интересен, – задумчиво произнес Горднер. – Теперь слушай внимательно и запоминай на всю жизнь – не знаю, сколько там у тебя ее осталось. Воином ты станешь в тот же момент, как только поймешь, что умер еще вчера… – И он замолчал, уставившись на меня тем самым взглядом, который трудно, почти невозможно выдержать.

Я же смотрел на его пояс, пытаясь обнаружить там катану. Слишком по-самурайски он рассуждал, прямо кодекс Бусидо зачитывал.

Нет, катана отсутствовала напрочь. Была только шпага, ножны с дагой и пистолет с колесцовым замком. Горднер предпочитал именно такие.

– Каждый день ты должен думать, что умер накануне, – продолжил он. – А если ты умер еще вчера, тебе нет смысла бояться смерти сегодня. Любой из нас представляет собой то, что о себе думает и в чем не сомневается. Ты воин, хороший воин, но только уже мертвый. По-настоящему же ты умрешь в тот самый миг, когда засомневаешься в этом. Иди и подумай…

Я до сих пор думаю, Горднер. И если бы хоть раз засомневался…

Карета уже преодолела мост, когда я шенкелями послал Ворона вперед.

Момент самый удобный: только один из них успел усесться верхом, поторапливая остальных, отмывающих в речной воде руки от крови.

Вот к нему-то я и направился, разгоняя коня. Он среди них главный, этот человек в шляпе с широкими обвисшими полями и с коротким артиллерийским палашом.

Лошади аргхальской породы славятся еще и тем, что могут так взять с места в карьер, как другим скакунам даже и не снилось.

Разделяющее нас расстояние мы с Вороном преодолели буквально за несколько мгновений. Главарь среагировал похвально быстро, судорожно схватившись правой рукой за эфес клинка. Когда мы с ним поравнялись, он уже был готов к отражению моей атаки. Но секундой раньше я направил движение Ворона чуть в сторону, даже не пытаясь замедлить его бег.