Время камней - Михаил Ежов Страница 2

— Тогда я согласен стать таким, как ты закочешь.

Они вышли на окруженную розовыми кустами площадку, в центре которой возвышалось стройное дерево. На его раскинутых ветвях алели крупные цветы, источавшие сладкий аромат меда. Вокруг с низким жужжанием вились пчелы. Сафир подошел к дереву, сорвал самый крупный цветок из тех, что мог достать, и воткнул Армиэль в волосы. Она улыбнулась.

— Эти цветы тебе нравятся больше, чем лилии, которым суждено украсить меня в день свадьбы? — спросила она, касаясь бархатистых лепестков кончиками пальцев.

— Не знаю. Я ведь не видел тебя в белом венке.

— У цветов есть одно неприятное свойство, — заметила девушка с улыбкой, — на них слетаются пчелы, а они могут ужалить. Но моя наставница говорит, что за все в жизни надо платить, даже если ты принцесса.

Они рассмеялись и присели на каменную скамейку. К их ногам сразу же слетелись птицы, привыкшие к подачкам, и начали расхаживать по дорожке, распуская веерами длинные золотые хвосты, которые казались усыпанными самоцветами. Птицы назывались мутхами и были привезены из Казантара в подарок императору Камаэлю после подписания мирного договора, положившего конец распрям между этими двумя странами. С тех пор владыка Урдисабана смог сосредоточить свое внимание на соседних мелких государствах и относительно быстро покорил их, превратив в провинции и создав, таким образом, единую империю.

— Жаль, мне нечем покормить их, — сказала Армиэль.

— Сделаешь это в другой раз. Здесь достаточно слуг, так что с голоду птицы не умрут, — Сафир улыбнулся. — А вот я без поцелуя могу зачахнуть.

— Я этого не допущу! — ответила Армиэль.

— Лорд Маград! — громкий выкрик заставил их вздрогнуть.

— О боги! — вздохнул Сафир, оборачиваясь на голос. — Опять этот несносный Ухаэль! Что ему нужно на этот раз?

— Отзовись — и узнаешь, — посоветовала Армиэль.

— Я тут! — крикнул Сафир, вставая. — Подожди здесь, — добавил он, обращаясь к Армиэль, которая согласно кивнула.

Сафир направился туда, откуда донесся голос его слуги. Через полминуты на дорожке показался толстяк Ухаэль, отдувавшийся и поминутно вытиравший красное лицо белым тонким платком. На нем болтался светло-желтый балахон, который по замыслу слуги должен был скрыть его лишний вес, — Ухаэль чрезвычайно стеснялся своего жирного тела, но при этом был не в силах совладать с собой и постоянно предавался чревоугодию.

— Господин! — воскликнул он, завидев Сафира. — Я ищу вас уже…

— Целых пять минут! — перебил его Сафир. — Не стоит приписывать себе несуществующие заслуги и уверять меня, будто ты сбился с ног, прежде чем нашел меня.

— Вы все шутите! — пропыхтел Ухаэль, приближаясь и стирая катившийся по его жирному гладкому лицу пот. — А у меня к вам поручение. И как вы думаете, от кого? От самого императора, так-то!

— И что приказал тебе передать наш властелин? — Сафир сразу стал серьезней. Врожденное почтительное отношение к императору не позволяло ему сохранять шутливый тон, когда речь шла о царственной особе.

— Его Величество повелевает вам немедленно явиться в императорские покои.

— Ты знаешь, зачем?

— Помилуйте, господин! Откуда? — глаза Ухаэля округлились от удивления.

— Ладно, я иду. — Сафир оглянулся туда, где оставил Армиэль. — Буду через минуту. Ступай вперед.

— Бегу, лорд Маград, — толстяк коротко кивнул (этот жест заменял ему земной поклон) и устремился по направлению к императорскому дворцу, семеня короткими ножками.

Сафир вернулся к Армиэль.

— Твой отец зовет меня к себе, — сказал он, — я вынужден покинуть тебя на некоторое время.

— Могу я сопровождать тебя?

— Не думаю. Полагаю, император желает говорить только со мной.

— Понимаю, — Армиэль кивнула и поднялась со скамейки. — Что ж, тогда я отправлюсь с тобой во дворец, а там мы расстанемся. Надеюсь, ненадолго.

Сафир подал ей руку, и они направились к выходу из сада.

* * *

Если выйти на балюстраду императорского дворца на вершине Елеева холма в Тальбоне, то можно увидеть сотни четыре двух-трехэтажных домов, принадлежащих придворным аристократам, знатным вельможам и богатым купцам, имеющим государственные заказы. Дома сверкали кровельным железом и черепицей, а на крышах некоторых из них зеленели сады и звенели фонтаны. Их окружали парки с посыпанными песком и гравием дорожками, цветущими клумбами и диковинными птицами, вывезенными из других стран. Здесь можно было увидеть многоэтажные пагоды и высокие башни со сверкающими шпилями, пруды с лебедями и каменными горбатыми мостиками. Слуги расхаживали в нарядных ливреях, расшитых золотыми и серебряными нитями, сверкая гербами и эмблемами своих хозяев.

Зажиточные горожане проживали в домах менее великолепных, но достаточно удобных и даже не лишенных некоторой роскоши — в зависимости от достатка владельца. Внутри них зачастую можно было увидеть выложенный керамическими изразцами бассейн, наполненный дождевой водой. В нем иногда принимали ванну хозяева дома, для чего приходилось доливать в него кипяток.

Планировка домов зависела от настроения и нужд его обитателей, поскольку помещения были разделены бумажными ширмами, которые позволяли менять планировку дома, то превращаясь в стены, то, напротив, убираясь и тем самым объединяя комнаты в большие залы.

Но куда больше было в Тальбоне приземистых глинобитных домов, где жили простые горожане. Такие постройки занимали западный склон Ремесленного и восточный склон Работного холмов. Здесь не было особняков и мраморных фонтанов, обширных бассейнов и звенящих гротов. Тут жили люди, на рассвете принимавшиеся за работу: гончары, портные, сапожники, лавочники, торговавшие предметами первой необходимости. Они поминутно громко ссорились, а по вечерам распевали пьяными голосами и разбивали друг другу лица в кровь, чтобы утром даже не вспомнить, кто кому стал врагом.

Тальбон был городом портовым и имел большую гавань, где стояли на причале не только быстроходные, прекрасно вооруженные боевые имперские корабли, но и купеческие — принадлежащие как жителям Урдисабана, так и гостям, которые приплывали в столицу по торговым делам.

Вдоль северного берега тянулись доки, а напротив главной, украшенной разноцветными флажками гавани располагалось Адмиралтейство, представлявшее собой двухэтажное здание с узкими окнами, походившими на бойницы, толстыми стенами, за которыми стояли среднего размера катапульты и баллисты, а также высокой круглой башней, где день и ночь дежурили два солдата, с закатом зажигавшие в центре площадки маяк.

На востоке города находился так называемый Запасный холм, который покрывали бревенчатые амбары. Их устанавливали на деревянных столбах, чтобы предохранить зерно от сырости. Среди этих построек возвышались многоэтажные пагоды, раскрашенные красной и золотой красками, где жили и работали чиновники снабжения.