Дело было вечером… - Виктория Серебрянская Страница 2

Стон Симы был полностью созвучен с моими мыслями. Хотя, какие там мысли! Похоже, в моей черепушке остались только тени, привидения вчерашних мозгов. Действительно, на чем матушка Олы настаивает свою знаменитую на весь город сливянку?

– Ммм… Не знаю…—Ола говорила тяжело, с перерывами. Словно ей не хватало воздуха. – Матушка не раскрывает мне свои секреты… Говорит… мала еще… Да и свои ингредиенты должна добавить в семейное зелье… Чтобы доказать свое право на владение семейным наследием…

– Ингредиенты?! – Сима так возмутилась, что, забыв про страдания, вскочила с подушки. – Ты с ума сошла???

Вопль подруги испуганным дятлом заметался по нашей комнате и задолбил мне в виски, вынудив схватиться за больную голову. Святая Бригитта! Да чтоб я еще хоть разочек! Не то, что пробовать или нюхать, смотреть даже не буду! Клянусь!

– Сима, не ори! – Хмурая Ола сползла с кровати и поплелась в мою сторону. Или в ванну. Моя кровать стояла ближе всех к заветной дверке. – Не видишь, что ли – Мине совсем плохо. А виновата в этом ты!

Сима ожидаемо возмутилась:

– Чего это я? Это не я в обычную сливянку добавляю ведьминские ингредиенты!

– Если бы не ингредиенты, – жестко отрезала Ола, – то наша сливянка ничем бы не отличалась от других. И матушка не добавляет ничего запрещенного, обычные травки. А Мине плохо из-за тебя. Это ты ее вчера весь вечер уговаривала выпить еще, компанию поддержать. – Ола ловко передразнила болтливую подружку: – «Не отрывайся от коллектива, Мина, а не то коллектив даст тебе оторваться!» А теперь Мине плохо!

Ола наконец доплелась до меня и склонилась, участливо заглядывая мне в глаза:

– Совсем худо, да?

Я даже кивнуть не могла, так у меня болела голова. А во рту было сухо, словно в Вечной пустыне. И все вараны этой самой пустыни свили себе в моем рту гнездо. Одновременно там нагадив.

Ола понимающе хмыкнула:

– Держись, подруга, сейчас мы тебя полечим.

В стакан, стоящий на тумбочке у моей кровати, закапало что-то из миниатюрного, меньше моего мизинца, флакончика. В воздухе запахло тимянкой, анисом и перцем.

– Давай, Мина, пей! Тебе сразу полегчает!

Оторвать голову от подушки оказалось очень сложно. Но я справилась. Ола не обманула. После первого же глотка мне стало значительно легче. Жидкость смочила мое несчастное, иссохшееся горло. Бешеный дятел испуганно притих, оставив в покое мою бедненькую головушку. Ола участливо мне улыбнулась:

– Ну вот! Сейчас пойдешь умоешься, сходим в столовую, и будешь как новенькая!

Я сильно сомневалась, что поход в столовую поможет в деле воскрешения одной маленькой ведьмочки после неумеренных возлияний накануне. Но благоразумно промолчала. Незачем расстраивать добрую подружку известием, что меня мутит от одного слова «столовая».

Кряхтя, как бабка Лулиха по утрам в понедельник, я села на кровати и свесила ноги на пол. Тапочек не было. Ола, оделившая волшебными капельками и вредную Симу, понимающе покосилась в мою сторону:

– Я тоже свои не вижу.

А вот это уже интересно. Ола же трясется над своими тапочками, отороченными лоскутками огненно-рыжего меха пустынной курлы, как над короной его величества Вышеслава. Нет, я понимаю, что мех курлы ценится дороже черных бриллиантов. Но все же там только лоскутки… Да и не повод это для кражи домашней обуви!

– Девочки, а что вчера было?

Голос свой я едва узнала: хриплый, слабый, ломкий. Мдааа… А я ведь староста группы. Как я сегодня с преподавателями буду общаться? Преподаватели – это еще ладно. А куратор? При одном воспоминании о мастере Саньяте меня передернуло. Эта точно не пожалеет. Еще и отработку сверху назначит. Для поправки здоровья, так сказать.

Ответ на свой вопрос я так и не услышала. Сима вообще принялась сосредоточенно натягивать через голову форменное платье. Ола виновато прятала глаза. Внутри меня шевельнулось подозрение. Нет, тут явно дело нечисто! Что я могла вчера натворить с пьяных-то глаз? Неужто к Вериану полезла целоваться на глазах у всех???

От одной только мысли мне стало жарко, и я торопливо спрыгнула на пол. Так, в ванную срочно, в ванную! Освежаться! Глядишь, и вспомню без посторонней помощи, что вчера начудила.

Ледяной пол обжег холодом босые ступни. Я быстренько метнулась к заветной дверке, которую мы с девочками в прошлом году выкрасили в цвет молодой листвы, совсем как глаза Вериана. Я судорожно вздохнула. В этого эльфа были влюблены все девчонки академии. Даже боевички. И лишь троим из всех было позволено сократить его длинное породистое имя с обязательным -элиониэль на конце до приемлемого «Вериан» Я гордилась тем, что была в числе этих трех. Честно заработала себе это право. И вот уже четвертый год тайком мечтала однажды узнать вкус его совершенных губ. У меня оставалось еще чуть больше полугода, чтобы наконец соблазнить неуступчивого эльфа.

Зеркало над умывальником ехидно продемонстрировало мне темно-русую растрепанную голову бледной девицы с синяками под глазами. Хорошо вчера погуляли! Знатно! Печально только, что я ничего не помню. Я пустила в умывальник холодную воду. Если не избавлюсь от «украшений» под глазами, мастер Саньята меня к некромантам отправит! В качестве учебного пособия.

Умывание взбодрило достаточно, чтобы я окончательно разозлилась на себя. Ну кто меня заставлял вчера отмечать с девчонками удачное завершение первого полугодия? А даже если и решилась попробовать сливовицу, то кто заставлял пить без меры? А ведь сегодня я обязана ассистировать мастеру Саньяте на практикуме у младших курсов. Мне это доверили, как самой умной и надежной. Надежная, ага. Пьянчужка надежная, вот кто я! Не могу даже вспомнить, что вчера было. Вон, и руки грязные, словно на четвереньках по городу ползала!

Я сделала воду погорячее и принялась ожесточенно тереть левую ладонь. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Я с первого полугодия первого курса не ложилась спать грязной! Только в первые два месяца, пока привыкала к повышенной нагрузке, я могла себе позволить заснуть в чем пришла с учебы. А потом – никогда!

Ни горячая вода, ни душистое мыло не помогли. Пятно с ладони уходить не желало. Обозлившись, я решила применить заклинание очистки. Обычно им чистят одежду, мебель и тому подобное, к живым его не применяют. Но у меня была какая-то чрезвычайно стойкая грязь! Так что я решила рискнуть. Формула сама собой возникла перед глазами. Я осторожно влила толику энергии в плетение и…

Ладонь обожгло, словно раскаленным клеймом. Из глаз брызнули слезы. Я заорала от невыносимой боли. А грязное пятно на ладони медленно приобрело форму.

***

Столовая гудела, как улей. Адепты впопыхах поглощали свой завтрак, делились новостями, торопливо повторяли материал перед экзаменами, смеялись и общались. В общем, все было как всегда и как у всех. И только за нашим столиком стояла мертвая тишина. Аппетита не было у всех троих. Во-первых, сливянка, будь она не ладна, еще не выветрилась из наших голов. Во-вторых, девчонки старательно прятали от меня глаза. Стыдно им было, угу. Так я и поверю!