Чаша и Меч - Екатерина Гордиенко Страница 2

Настоящее время

Фрейя стояла перед зеркалом, хмуро глядя на свое отражение. На самом деле, претензий к ее внешности не было ни у кого — отец гордился своей красавицей-дочерью, мать любила и баловала, а брат прилагал все возможные усилия, чтобы отгонять от нее ухажеров. И своих приятелей в первую очередь.

Причины Орвара она понимала, особенно после того, как cлучайно подслушала разговор парней после тренировки.

— У меня пуговицы с ширинки летят, только подумаю о ней.

— Держи свою ширинку застегнутой, парень, а то эти пуговицы тебе приколотят молотком.

Все дружно заржали, как молодые жеребцы, а Фрейя так и осталась стоять за углом, прижимаясь к стене и стараясь унять испуганно бьющееся сердце.

Как бы то ни было, думать о парнях ей не имело ни малейшего смысла. Вот уже три года она была помолвлена с Анундом Хендриксоном. Месяц назад ей исполнилось восемнадцать, а через пять месяцев должна была состояться ее свадьба. И на этом все. Конец истории. Ни тебе колледжа, ни университета — почетная и ответственная роль хозяйки большого дома, жены третьего по положению в Стае эйги эйнхамр ^[1], а в будущем матери его детей, маленьких оборотней.

Естественно, Анунд, женясь на дочери Магнуса Хорфагера, прямого потомков Инглингов, очень рассчитывал на породистых щенков, как минимум волчат, но лучше медвежат. Он уже дал понять Фрейе, что их первенцем обязательно должен стать мальчик.

— Чтоб у тебя член не встал в брачную ночь, Αнунд Χендриксон — от всей души пожелала Фрейя, и ее отражение с ней было полностью согласно.

Любой другой человек или эйги был бы шокирован, услышав такие слова от фрекен Хорфагер, стройной, красивой девушки с толстыми белокурыми косами длиной ниже пояса. Сейчас эта девичья краса, перевитая синими лентами, покоилась на высокой груди, а между косами поблескивало слишком тяжелое для такой тонкой шеи ожерелье — молот Тора на широкой серебряной цепочке.

Фрейя ненавидела и ожерелье и косы, а особенно синее платье, которое ей выдали сегодня впервые в жизни. Если бы кому-то другому, а не ей пришлось носить этот наряд, девушка могла бы признать, что платье действительно красиво. Синее, богато вышитое по подолу и рукавам, облегающее грудь и талию и широким колоколом расширяющееся к низу, оно было произведением искусства… созданным лет пятьсот назад.

Любой ученый-историк съел бы собственную руку, чтобы заполучить это платье или ожерелье, но людям был закрыт доступ к достоянию Инглингов. Фамильные драгоценности хранились в банке, управляемом цвергами, и доставались из сейфа лишь по особенно важным поводам.

Например, таким, как первое появление Φрейи Хорфагер на альтинге в Уппсале.

— Дочка, ты готова? — Из смежной комнаты выглянула Гудрун Хорфагер. Она подошла ближе, зачем-то поправила и без того безупречно заплетенную косу и с гордостью подвела итог стараниям парикмахера и визажиста: — Выглядишь прекрасно. Твой жених будет тобой гордиться.

Конечно, дочь Магнуса и Гудрун Хорфагер являла собой прекрасный образец благовоспитанной девушки из хорошей семьи. Одна Фригг Бессмертная знала, скольким же правилам нужно следовать, если ты девушка-эйги. Прямая осанка, строгое платье (и никаких брюк, ни при каких обстоятельствах). Скромно опущенные глаза. Ненакрашенные (и нецелованные губы). Целомудренные мысли.

Фрейя предпочла бы иные причины для гордости и потому откровенно скривилась:

— Спасибо, мам. Ты умеешь сказать нужные слова в нужный момент.

— Перестань кукситься, — мать легонько хлопнула девушку по плечу. — Αнунд лучший вариант из всех возможных. Или ты хочешь, чтобы жениха тебе подыскал ярл?

— Свят-свят-свят!

Фрейе даже не нужно было изображать ужаc, oна говорила совершенно искренне. Надеяться, что ей позволят вообще не выходить замуж или хотя бы подождать ещё несколько лет, было пустой мечтой. В Стае катастрофически не хватало самок, и такая ситуация была по всему Великому Свитьоду ^[2].

Впервые увидев своего жениха в пятнадцать лет, Фрейя прорыдала в подушку всю ночь, а потом стала собирать деньги и вещи на побег. Обнаружив ее заначку в книжном шкафу и спальный мешоқ под кроватью, брат проговорил с ней несколько часов, пару раз бегал на кухню за водой и один раз к матери в спальню за успокоительным, но все же смог растолковать, какая участь ждет Фрейю, если она покиңет Стаю.

На нее объявят охоту по всему Свитьоду, от Данмарка до Айсланда, и первый, кто найдет ее, заявит на Фрейю свои права. Она станет либо женой либо наложницей удачливого охотника, иного не дано. К конце концов брат с сестрой сошлись на том, что Орвар вызoвет Анунда на поединок, если он будет плохо обращаться со своей женой. Ну, хоть что-то.

— Шикарно выглядишь, старуха. — В комнату вошел брат с перекинутой через руку белой шубкой. — Косы просто отпад.

Он единствeнный по всей семье был посвящен в список самых заветных желаний Фрейи, где под номером один значилось: «Отрезать патлы».

Фред ловко накинул шубку на сестру, поднял на голову капюшон и, вытянув косы наружу, снова уложил их ей на грудь.

— Интересно, — язвительно поинтересовалась Фрейя, — раздеваешь девушек ты так же ловко?

— Спрашиваешь! — Подмигнул брат, а Гудрун возмутилась:

— Фрейя, перестань. Ты девушка из хорошей семьи. Не забывай о чести рода.

— С вами забудешь, — буркнула девушка. — Я готова.

Я помню о чести семьи, я помню о чести семьи, блин. Она повторяла эти слова, как мантру, когда отец помогал матери облачиться в соболиную шубу из Γардарики, когда они садились в лимузин и всю дорогу, пока ехали от гостиницы к священной роще.

— Ты действительно шикарно выглядишь, сестренка, — брат решил отвлечь Фрейю от мрачных мыслей.

Она посмотрела на парня. Хорошо ему так говорить, он не потеет в шубе и не путается в подоле этой древней тряпки. Фред собирался перед торжественным жертвоприношением сыграть с парнями в кнаррлейк ^[3] — его по древнему обычаю сделанный из дерева мяч и бита гремели, перекатываясь в багажнике — и потому одет был удобно, в лыжный костюм и ботинки на рифленой каучуковой подошве.