Тени. Сплетенные тьмой - Эмили Болд Страница 2

Полуденное солнце, проникающее сквозь арочные окна, рисовало яркие блики на деревянном полу медового цвета, а мои шаги нарушали глухую тишину, пока я шла по бесконечному коридору все дальше и дальше. Я почувствовала облегчение, добравшись до ниши с мягкими диванчиками, расположенной напротив закрытой двери. «Директорат» – было написано на табличке. Пока неплохо!

Я растерянно осмотрелась. Мне стоит постучать? Или можно просто войти? Флоренс и след простыл. Она уже вошла туда без меня?

– Разве здесь нет секретаря? – пробурчала я рассерженно и бросила сумки на пол рядом со скамьей. Немного неуверенно я отвела волосы назад и, заметив, что под мышками выступили пятна пота, скрестила руки на груди.

Войти или подождать? – раздумывала я и пыталась спрятать темные пятна на футболке. Подойдя поближе к двери, я прислушалась.

– Не буду приукрашивать, – послышался глухой голос моей приемной матери через деревянную дверь, – у Эбигейл проблемы.

Ну конечно!

Я надула пузырь из жвачки и посмотрела на пустой коридор. Пятна пота больше не имели никакого значения. У меня были другие проблемы…

Со мной всегда так происходило. Либо я доставляла кому-то неприятности, либо они постоянно возникали у меня. Ничего нового. И все-таки было больно слышать это от Флоренс.

– Девочке пришлось нелегко, и я действительно хочу, чтобы ей удалось здесь освоиться.

Я закатила глаза. Мне часто доводилось осваиваться где-то. Очень часто. Новая школа, новая приемная семья, новое окружение. Прямо как сейчас.

Со вздохом я отошла от двери, села на диванчик и вставила наушники в уши, чтобы больше не слушать эту чепуху.

Конечно, Флоренс по-настоящему беспокоилась за меня. Из всех приемных родителей, с которыми мне приходилось иметь дело, Флоренс была… лучшей. Кажется, она правда меня любила. И я ее. Мне нравилось ее ателье. Ее шляпки. Всем этим она разбудила во мне страсть к рисованию. Будучи ребенком, я рисовала с огромным удовольствием. Я была хороша в рисовании, часами пропадая за этим увлечением. Но когда стала жить в приемных семьях, то забросила его. Я сдалась, а вместе с этим забыла, насколько счастливой меня всегда делали карандаш и лист бумаги. И только Флоренс напомнила мне об этом. Не потому, что Флоренс рисовала, причем исключительно наброски шляп. Несуразных шляп. Они были не в моем вкусе, но царящая в ателье атмосфера буквально дышала идеями ее невероятных творений. Все любили Флоренс. Я тоже. И все-таки я ее разочаровывала. Снова и снова.

Я чувствовала искреннюю благодарность за то, что она воспитала меня. Ведь Флоренс могла бы не усложнять себе жизнь и просто передать меня службе опеки. Вместо этого она потратила большую сумму денег, чтобы устроить меня в эту школу. Я тихо вздохнула.

– Школа для трудных подростков! – уныло повторила я объяснение, которое дала мне Флоренс.

Я должна была высоко ценить то, что она взяла на себя все расходы и потратила столько сил. Но я не могла. Мне казалось, что ей хотелось избавиться от лишнего груза. Будто она бросала меня, как делали все остальные, сразу же, когда со мной возникали трудности.

Я сдула челку с повлажневших глаз и вытянула жвачку длинной нитью, которую намотала на палец, прежде чем продолжить жевать дальше.

Подавив в себе неприятные чувства, я сосредоточилась на том, как здесь будет ужасно. Что ж, это ведь намного лучше, чем анализировать поступки Флоренс или свои. Или наши планы.

Я внимательно прислушалась к музыке, звучащей в ушах, словно она могла облегчить мое одиночество, мое желание находиться в безопасности. Флоренс хотела, чтобы я освоилась. Чтобы нашла дом, как она мне объясняла. Но каким образом я должна это сделать здесь? В Даркенхолле! Одно только название…

У меня совсем не было желания выходить во двор школы, где царила гробовая тишина, как на кладбище, а самая большая проблема моих одноклассников, вероятно, заключалась в том, чтобы родиться в обеспеченной семье.

Я включила плейлист с любимыми песнями и сделала музыку громче, немного приподняла руку, чтобы убедиться, что от ужасных пятен не исходит неприятный запах, и попыталась в то же время найти хоть какие-то признаки жизни в пустом коридоре. Школьные стены излучали строгое благородство. Немного пугали.

Мне бросился в глаза герб, красовавшийся над входной дверью. Я знала, как он выглядел, потому что уже гуглила школу. Это был фамильный герб семьи Тремблэй, которая руководила этой школой из поколения в поколение. Перед моим внутренним взором всплыла картина. Старые сварливые зануды, считавшие, что могли бы вернуть меня на путь истинный. При том что мне вообще не нужен был никакой путь, потому что я никуда не собиралась. Я просто хотела сидеть в ателье у Флоренс и рисовать.

С чувством разочарования я встала. От долгого сидения затекла спина, и я сделала несколько шагов, чтобы размяться. Внутреннее беспокойство сжирало меня, хотя, может быть, ожидание было частью этой сомнительной терапии…

Я подошла к одному из арочных окон и выглянула.

Девушки с дорогими сумками в руках и солнечными очками на лбу, служивших скорее модным аксессуаром, а не защитой от солнца, направлялись через парк к противоположной части здания, которая являлась зеркальной копией этого строения. Отсюда виднелось помещение для хранения лодок, расположенное ниже у воды. Плакучие ивы, растущие в парке, свисали на причал; казалось, они хотели дотронуться до воды. На другой стороне, ближе к улице, находились железные кованые ворота, которые образовывали проезд к окруженной стенами усадьбе. Они слегка качались от ветра. Поток воздуха просочился сквозь старые окна, и, несмотря на теплую погоду, по моим рукам пробежали мурашки. Почувствовав себя неуютно, я отвернулась.

Мое внимание привлекли брошюры на стенде из оргстекла, стоявшем сбоку от скамьи, и я достала одну из разноцветных листовок. Бумага была приятной на ощупь, тонкой, дорогой, как и остальное оформление брошюры. Не то чтобы я ожидала чего-то другого.

– Даркенхолл, – тихо прочитала я и перевернула первую страницу, хотя содержание ничуть не отличалось от размещенной на сайте информации, которую я уже изучила. «Расположенная в самом сердце Лондона частная школа предоставляет трудным подросткам последний шанс. Процветание нашего общества усложняет жизнь детям. С большой самоотдачей, терпением и необычным терапевтическим подходом мы открываем для своих учеников новые перспективы. Счастливая молодежь и лучшие люди – наша цель».

Я достала жвачку изо рта и приклеила ее на брошюру с изображенными на ней смеющимися подростками. На этих фотографиях они занимались греблей, играли на музыкальных инструментах и внимательно слушали преподавателей на занятиях.

Конечно, как же им тяжело! С их дорогими часами, новейшими смартфонами, солнечными очками… Роскошная жизнь точно могла убить ребенка!

Я покачала головой и засунула брошюру обратно.

Сделав шаг назад, я уперлась во что-то, точнее, в кого-то.