Билет: «Земля – Нордейл» - Вероника Мелан Страница 2

– В смысле как солдат? Он был осужден?

– Был. И сослан на Войну пожизненно.

Неприятно. Но я вдруг подумала, что неправильно будет идти к Дрейку со словами «помоги другу Дэйна» – что-то в этом случае не клеилось и не вязалось, как будто интуиция заранее заявляла о том, что шаг этот будет неверным. И потому я умолкла на целую минуту.

Эльконто вздохнул, понял.

– Я и не хотел, чтобы ты шла к Дрейку. В конце концов, я бы сам к нему пошел, если бы чувствовал, что так правильно. Но что-то подсказывает мне, что ответ будет жестким.

Вот и мне что-то подсказывало то же самое.

Тема, конечно, щекотливая. С одной стороны, знакомый Эльконто и, значит, не чужой человек, с другой – не всем друзьям друзей можно помочь, если последние оступаются. Следующую фразу, чтобы не обидеть, я выбрала максимально осторожно:

– Ну… он погибнет, вернется в свой мир. Может, тоже неплохо? Может, он завершил дела на Уровнях? Дрейк ведь объяснял, что те, кто получил необходимый опыт…

Дэйн продолжал мрачнеть.

– Я бы не парился, если бы все так, как ты говоришь. Но он хороший парень и еще – лучший боец. Один из лучших, кого я знаю. Сражаться там он будет до конца. Год, два, десять, двадцать… Как Бойд.

Как Бойд – это плохо.

При всей моей нелюбви к подобным темам, я все же спросила:

– А за что его осудили?

Прежде чем ответить, Эльконто долго молчал. Прожевал одно печенье, после еще сразу три, вытер рот тыльной стороной ладони.

– Я Брауна знаю уже не первый год. Он мог бы быть одним из нас, мог бы работать на Комиссию, настолько он хорош. Просто его никто не позвал. Или он не захотел, я не знаю. Он работал в частном агентстве телохранителем, последние пару лет охранял какого-то дельца – имени не знаю. И делец этот сильно прокосячился, за ним пришли из Комиссии. А Браун не понял, что Комиссионеры (они были в штатском), попробовал уложить одного из них, схлопотал сразу «пожизненно». Ты же знаешь, какие у нас законы, если на «Вертера» руку поднять.

Я знала. Жестче жесткого. Комиссионеры и без того не очень любили прощать, а уж если попытка атаки…

– То есть этот Браун попытался, сам того не зная, грохнуть Комиссионера?

– Угу.

Тогда понятно, почему Война.

– Ну, может, он завтра умрет на твоем Уровне…

– Не умрет, я тебе уже говорил. Будет воевать там до конца. Такие, как он, не сдаются. А война, особенно наша – бессмысленная и бесконечная, – выжигает. И за десять лет ничего не останется даже от самого хорошего человека. Вот потому я и мрачный. Раз уж ты спросила.

Наверное, можно было на этом завершить беседу. Хороший день, солнечный, как-нибудь все рассосется. Эльконто отправится в штаб, съест еще штук тридцать «букашек», вечером его подбодрит Ани… Но меня вдруг тоже начало что-то царапать. При всей моей любви к Нордейлу и Уровням, Комиссия на мой человеческий взгляд не всегда справедливо поступала. Хотя Дрейк, наверное, со мной бы поспорил. Привел бы кучу непонятных для меня, но очень умно сформулированных доводов, сказал бы «поверь мне» и мне пришлось бы поверить. Я любила Великого и Ужасного, а любовь без доверия – не любовь.

Но Дрейк отсутствовал в Нордейле, потому как уехал на пару дней исследовать неизвестное мне «вторичное ядро» в параллельной системе. Видит Бог, я ничего не смыслила в этой формулировке, но понимала, что пока его нет, и доводов нет. Браун воюет, Дэйн грустит.

– Слушай, – спросила я после долгой паузы и напряженного скрипа мозгов, – а этот твой друг, он не агрессивен? Не маньяк, не моральный урод?

Дэйн посмотрел хмуро.

– Нет. Ручаюсь за его характер. А что?

– Можем его переместить в мой мир, вот что. Просто не хочется перемещать туда всяких… нестабильных умом личностей, если ты понимаешь. Я ведь свою планету тоже люблю.

– Переместить?

Мы долго смотрели друг на друга, как конспираторы.

– Ну смотри. Если Комиссия отправила Брауна на Войну, значит, им все равно, что в определенный момент он исчезнет с Уровней, так?

– Так.

– И наверняка им все равно, исчезнет он через десять лет или сегодня? Так зачем человеку выгорать?

Светлые брови Эльконто поползли вверх.

– Сегодня?

Угу, потому что Дрейк скоро вернется. И если он вернется, а мы не завершим с этим делом, то мистер Начальник может наложить на наши действия строжайший запрет. А пока он его не наложил.

– Время – цигель. – Я постучала по запястью с часами.

– Что?

– Ничего. Просто надо изъять твоего Брауна до возвращения Начальника и с чистой совестью забыть об этом. Как будто ничего не было.

– А по шее не получим?

Вопрос на миллион. Шанс, конечно, имелся. С другой стороны, я не видела противоречий в системе: в случае смерти солдаты уходят с Войны по родным мирам. Кому какое дело, если один хороший парень уйдет без «случая смерти» и не в свой мир, каким бы он ни был, а в мой? Там, конечно, придется разобраться с деньгами, жильем и документами, но это все можно продумать позже, сейчас, главное, не попасть под прямой взгляд «всевидящего ока».

– Давай договоримся так. Ты пока отправишься на Войну, отыщешь своего друга, приведешь его в штаб, чтобы безопасно. Заодно приведешь туда и Халка…

– А Халка зачем?

– Чтобы он измерил уровень стабильности сознания, агрессии и так далее. Мне нужно быть уверенной, что я не перекину на Землю морального урода.

– Логично, согласен.

– А после дашь мне сигнал с помощью браслета о том, что все готово. Я пока подумаю над деталями.

Вот тебе и утро. Газету не дочитала, чай не допила, взялась спасать «рядового Раяна».

Но было в этом всем нечто важное – у Дэйна в глазах прояснилось. Будто отошел в сторону тяжелый камень, будто туча, закрывшая солнечный свет и настроение, рассеялась. Важен, однако, нашему снайперу был этот друг.

– С тебя пять «букашек»! – я нагло протянула руку, хотя могла бы пойти на кухню и попросить Клэр приготовить мне свой собственный мешок. Но тут ведь важен принцип, а не печенье.

Эльконто с готовностью запустил огромную лапу в мешок и вытащил для меня намного больше, чем пять. Высыпал все это в подставленные ладони, откуда «буашки» благополучно перекочевали в чайное блюдце.

– По рукам! Теперь за дело.

Прежде чем подняться, Дэйн посмотрел на меня серьезно как никогда.

– Я твой вечный должник.

– Вечный, – подтвердила я каменной рожей краснокожего вождя. – Так и запомним.

Уходя, снайпер все-таки ухмыльнулся. Значит, возвращалось к нему благодушие, значит, не зря.