Хроники Книжника. Ученик - Илья Соломенный Страница 2

— А, делов-то, — ответил друг, — шесть часов сна — и я как огурчик, как обычно!

— Чего звонишь в такую рань, огурчик? Сегодня выходной.

— Ты хоть помнишь, что мы вчера договаривались встретиться?

Черт, точно! Я совсем забыл, что накануне Макс позвал меня обсудить какое-то важное дело. Только вот после крепкого алкоголя и знакомства с девчонками его детали как то… выветрились у меня из головы.

— Напомни, по какому поводу?

— Ну ты даешь! — рассмеялся Макс, — Сегодня на наш завод приезжают китайцы. Ты обещал заменить Федю!

Теперь всё встало на свои места. Федя наш старый друг и по совместительству — переводчик на работе Макса. Последний хоть и был раздолбаем по жизни, но работа у него была весьма ответственная. После нефтяного кризиса 20-х годов его отец умудрился разработать и запатентовать реактор, который мог генерировать невероятное количество энергии. А юный (в то время) Макс смог придумать, как наладить продажу этих устройств по всему миру. Так что некоторое время семья Кораблевых, фактически, была монополистом в энергетической сфере нашей страны. Вплоть до того момента, пока наше, горячо любимое всеми, правительство не сказало: «А давайте, вы будете работать на нас? А мы за это вам ничего не сделаем».

Но надо признать — перейдя под государственное крылышко, дела у Макса и его семьи пошли еще лучше. Так что со временем мой друг стал большим начальником — в таком-то возрасте это было действительно неплохим достижением. Особенно учитывая, что с момента изобретения реактора и до сегодняшнего дня не прошло и десяти лет.

Я же был профессиональным переводчиком. Знать восемь языков в совершенстве — это вам не шутка! Правда, тут надо заметить, что запоминать все это для меня было невероятно легко — я обладал фотографической памятью, и еще каким-то савантным отклонением. Вместе две эти особенности позволяли мне с легкостью запоминать любое количество слов, текста, речевых связок — да всего, чего только душа пожелает. Правда, с фантазией и у меня и у мамы, растившей меня в одиночку, были большие проблемы. Поэтому придумать, как использовать столь необычный дар мы толком не смогли.

Фактически, единственным вариантом было стать переводчиком — что я и сделал, с легкостью завершив пятилетний курс университета за два года. Работа у меня был всегда, и ее было действительно много — я мог выбирать то, что мне нравится. Проблема была в том, что я не знал — что мне нравится, а что нет. Для меня всё было одинаковым — переводы книг, игр, деловые переговоры, техническая документация. Что угодно вызывало у меня зевоту спустя пять-шесть раз, как я занимался этим.

Именно поэтому предложение Макса заменить Федю, свалившегося с гриппом накануне важных переговоров, я встретил с энтузиазмом. Посмотреть на эти мини-реакторы мне хотелось уже давно, да все руки (ноги?) не доходили, а тут такой случай.

Поняв, что узнать развязку любимого сериала у меня сейчас не получится, я вырубил телек. Пообещав другу, что скоро приеду на завод, я пошел переодеваться.

Добраться в субботнее утро до работы Макса не составило никакого труда. Совсем недавно я купил себе новенькое спортивное купе от «Ауди», так что, вырулив на МКАД, решил, как говорил мой покойный папа, «дать ему просраться как следует». Выражения у него были своеобразные, знаю, но что поделать? Детство в деревне не способствует тонкой душевной организации.

Завод, на который меня позвал друг, находился всего в паре десятков километров от столицы, так что на парковку перед проходной я вырулил еще до обеда. Удивительно, но здесь, похоже, совсем не знали — что такое «выходной». Огромная территория была заставлена автомобилями, так что мне пришлось покрутиться, прежде чем я нашел место, где можно припарковаться.

В холле массивного здания меня уже ждал друг. Мы поздоровались, и он сходу вручил мне пластиковый пропуск-бейдж, который я прикрепил на лацкан пиджака.

— Ну и где твои китайцы? — поинтересовался я, разглядывая интерьер помещения.

— Скоро будут. Отец устраивает им экскурсию по городу, — Макс бросил взгляд на свои дорогие наручные часы, — через несколько минут они должны закончить. Думаю, у нас есть около получаса. Устроить тебе экскурсию?

— Конечно!

— Пойдем, — друг вскочил с кожаного дивана и поманил меня за собой.

Мы миновали длинный, засаженный зеленью стеклянный коридор, ведущий в дальнюю часть завода. Он был протянут на уровне второго этажа, и пока мы шли, было прекрасно видно, чем занимаются рабочие в цехах.

— Здесь у нас производственный отдел, — вещал Макс, — всё, что ты видишь — несколько закрытых цехов для постройки устройств.

— Ты говорил, что это «мини-реакторы», — заметил я, кивая вниз. Как раз в этот момент кран-балка подтягивала огромную катушку к еще какой-то хрени. Вокруг нее копошились десятки людей.

— Так и есть, — засмеялся друг, — А ты что, думал, что они будут размером с автомобильный аккумулятор? Ты хоть представляешь размеры современных энергетических комплексов?

— Честно говоря, не очень, — признался я.

— Это километры и километры технического совершенства, — объяснил друг, — а мы умудрились впихнуть всю эту мощь в устройство, размером с «Камаз», — он покачал головой, — Сколько лет мы знакомы? Ты действительно до сих пор не знаешь, чем мы тут занимаемся?

— Знаю, конечно! — Я попытался отбиться, — Просто никогда не вдавался в детали. Мне это… ну…

— Никогда не было интересно? — закончил за меня Макс.

— Не обижайся, — улыбнулся я, — Ты же знаешь, меня мало что интересует по-настоящему.

— Ничего, если быть более точным, — усмехнулся друг, — Да не парься, я просто подкалываю. Понимаю, что человека без технического образования могут впечатлить разве что размеры производства. Но у нас есть и более закрытые для посторонних глаз отделы.

— И что происходит там?

— О, там, мой друг, ты увидишь настоящее волшебство. Пойдем.

Мы свернули в одно из ответвлений стеклянного коридора и вскоре оказались возле дверей лифта. Макс провел своим бэйджем по сенсорной панели, и двери тут же открылись.

Кабина отнесла нас вниз — достаточно глубоко, если судить по времени, которое мы провели ней, и скорости, которую трудно было не ощутить. Когда двери открылись, нас встретило лишь мягкое синее сияние закрепленных под потолком светильников.

Мы прошли по короткому коридору и оказались в небольшом помещении, заставленным электроникой. Вся дальняя от нас стена представляла собой одно огромное окно, которое выходило… Даже не знаю, как назвать то, что я увидел за ним. Это был, судя по всему, это тоже был какой-то реактор. Огромная цилиндрическая форма, перемежающаяся светящимися ободами. Вокруг нее не было ничего, но вот сам цилиндр… Мерцал мягким светом — синим, фиолетовым, охряным, красным и мягким белым. Освещение реактора постоянно менялось, а вокруг него прямо в воздухе, то там, то тут, появлялись сгустки светящихся флуктуаций, которые постоянно меняли свое положение.