Огонь в твоем сердце - Дана Арнаутова Страница 19

Фьялбъёрн открыл глаза и бесшумно вздохнул. Приснится же. Не шевелясь, прислушался к плеску волн. До рассвета ещё час или около того. «Гордый линорм» шёл тихо и быстро, значит, погода не буянит, все шторма остались в прошлом. Удивляться тут особо нечему: возле островов Морского народа всегда тишина. Старый прохвост Бо, то есть его величество дроттен и властелин Островов, давным-давно договорился с Гунфридром, чтобы шторма по возможности обходили его земли стороной. Конечно, совсем избавиться от бурь даже Морской Владыка не сумел, но кое-что сделать получилось. Особенно после смерти Хозяина Штормов.

Фьялбъёрн чуть нахмурился, прижимая к себе тихо и ровно дышащую Йанту. Впрочем, ворожея и сама в этот раз обнимала его куда крепче, чем ранее, а ночью отдавалась так, что, наверно, вся команда слышала. Ну, и пусть. Главное, не говорить об этом ей самой, а то ведь из упрямства зубы стискивать будет.

Пальцы драуга опустились на черноволосую головку, легонько поглаживая и перебирая шелковистые пряди. Что это вчера было? Фьялбъёрн сразу почуял и узнал тугую горячую силу, которая вот-вот вырвется и разнесёт всё вокруг. Все, кто носит внутри магию, имеют с ней дело. Он слишком хорошо помнил, что было с Оларсом, когда тот пытался удержать в себе подобный шквал. С Йантой… не совсем, но похоже. Фьялбъёрн и представить не мог, что такое произойдёт, и что причиной будет… Знал бы — точно не тронул бы пальцем. А так…

Он вздохнул и коснулся губами виска девушки. Кажется, уже и сам забыл, как это — пугаться за кого-то. Начиная с боя на палубе, когда эта… пичуга отважная выскочила с ножом против бромдхьетте, и заканчивая бьющимся в его объятиях телом. И глазами — что там Мрак… Так, пятно глупое.

Йанта тихо вздохнула и потёрлась щекой о его плечо. Фьялбъёрн невольно улыбнулся, свободной рукой натянул на нее одеяло. Чтобы там ни было — сейчас и не подумать, что вечером ещё шипела и ругалась, готова была разнести весь корабль. Эх, ворожея…

— Что, уже утро? — еле слышно пробормотала та, горячо дыша в ямку между его плечом и шеей.

— Нет, ещё рано, — шепнул Фьялбъёрн, почти полностью затягивая восхитительно сонную девушку на себя и касаясь губами лица. — Спи.

Ворожея расслабленно выдохнула, мурлыкнула что-то на своём языке и прижалась щекой к плечу своего ярла. Своего, да. Сама вчера признала. Фьялбъёрн, честно, не знал, радоваться ли, но сказанного не воротишь. Теперь это уже точно не гостья.

«Гордый линорм» медленно покачивался на волнах, а Фьялбъёрн не отводил взгляда от Йанты. Интересно, сколько ей лет? Сейчас, во сне, прикорнув к плечу, ворожея казалась совсем юной: пара дюжин, не больше. Но Фьялбъёрн помнил богатый привкус ее силы и яростную мощь. На такое способна только женщина в расцвете. Драуг вздохнул. Хорошо бы в промежутке между драками, ссорами и постелью всё же поговорить с ворожеей. Но не сейчас… Неровен час, Морской народ объявится. А эти на всё красивое падки. Точно не дадут покоя, а то и увести попробуют.

Вскоре, убаюканный мерным покачиванием корабля и тихим дыханием Йанты, Фьялбъёрн и не заметил, как сам заснул, уткнувшись в её макушку.

Рассвет наступил поздно, будто уговаривая еще понежиться в постели, но дела звали, так что покидать нагретое ложе и выбираться на палубу все-таки пришлось. Ветер, полный студеных колких капелек, приятно холодил лицо, а принесенное Лираком подогретое вино горчило на языке. Фьялбъёрн вглядывался в морскую даль и еле заметно улыбался. Хороша погодка! В такую бы наведаться в Ванханен или Мерикиви, да пока не судьба.

На виднокрае, где море сливалось с небом, появились черные точки. Драуг прищурился и сделал ещё глоток. Обычно мёртвая плоть не требовала ни еды, ни питья, но постоянное прикосновение к живому телу, да ещё и, кхм, такое прикосновение… брало своё. Глубоко вздохнув, он почувствовал, как губы снова расползаются в улыбке. Эх, до чего не хотелось выбираться из теплой постели и оставлять сладко спящую Йанту. Можно было даже разбудить… Ранний подъём — исключительно полезная вещь. Как там говорили други с Туманных земель? Рано в кровать, рано вставать — горя и хвори не будете знать!

Фьялбъёрн ухмыльнулся. Надо будет как-то опробовать такой совет. Раньше ложиться, чтобы больше успеть в постели, а с утра будить сонную ворожею поцелуями и, пока разомлевшая… Мысли об этом пошли бы дальше, и, может, претворились в дела, но тут за спиной послышались шаги.

— Мой ярл…

Голос Тоопи был жутко сонным и глухим, будто кракен всю ночь орал песни с хавманами на шальной гулянке среди подводных скал.

Фьялбъёрн обернулся. Вид кракена подтвердил опасения: славный кок вчера погулял на славу. Впрочем, на ногах он все равно держался крепко, и щупальца шевелились почти с обычной бодростью.

— Я тут подумал, — осторожно начал Тоопи, — это… наша девочка ест лобстеров?

Однако, как быстро бежит время. Уже — наша девочка. Драуг хмыкнул. Интересно было бы взглянуть на лицо ворожеи, услышь та подобное словечко.

— Думаю, да, — спокойно ответил он, — если, конечно, ты с перепоя не забудешь их сварить.

Тоопи насупился, попытался что-то возразить, но тут же смолк, понимая, что с ярлом лучше не спорить.

— Ещё раз увижу в таком состоянии, — с ласковой улыбкой голодного морского пса произнес Фьялбъёрн, глядя прямо на кока, — вырву все щупальца и подарю дроттену Бо на рыбацкую наживку.

Кракен возмущённо вскинулся, но потом, понурив голову, пробормотал:

— Вот за что я вас и люблю, мой ярл. Умеете подбодрить.

— Люби сильнее, иначе я могу усомниться в твоих чувствах, — хмыкнул Фьялбъёрн и сунул в руки Тоопи пустой кубок. — Подавай своих лобстеров и свари побольше глёга. Мне нужна сытая ворожея к прибытию кораблей Фрайде.

По лицу кока скользнуло мимолётное удивление, поэтому драуг быстро развернулся и направился вниз, не желая отвечать на лишние вопросы. Конечно, было чего удивляться, ведь глёг — для восстановления сил. То, что Йанта вышла из боя невредимой, — видели все. И его гнев — тоже. А вот что было в каюте — могли только предположить и мигом перевести дурными языками своего ярла в разряд извергов.

Фьялбъёрн миновал тёмный коридор, направляясь к самой незаметной и укромной каютке. Хоть Йанта его и простила, и была ночью такой податливой и послушной, драуг всё равно чувствовал себя виноватым. Сдерживаться надо с колдовским народом. Очень надо.

Подойдя к дверке из тёмного дерева, Фьялбъёрн толкнул её, хрипло произнёс несколько слов. Дверь растаяла, словно смоляной дым, и ярл шагнул в пустоту. В ушах тут же зазвенело, в нос ударил тяжёлый запах гниющего дерева и морской соли. Голова пошла кругом, рядом зашелестел нечеловеческий шёпот, будто маленькие волны плескались совсем возле уха. Вокруг царила тьма, но драуг и при жизни неплохо видел в темноте, а уж теперь и вовсе не нуждался в свете.

— Здравствуй, мой ярл, — вкрадчиво пропели волны, — давно ты к нам не захаживал.

Головокружение прошло, Фьялбъёрн взял себя в руки и усмехнулся: