Королевская кровь. Медвежье солнце - Ирина Котова Страница 19

Когда разговоры стали повторяться, он ушел в сторону Лакшии. И, хотя зарекался использовать дороги, в этот раз дал слабину. И поплатился за это на следующее утро, когда оглянулся и увидел, что его нагоняют трое всадников на охонгах – темно-зеленых мелких родственниках тха-охонгов.

Ну как мелких… Размером с лошадь.

Макс еще надеялся на мирное разрешение ситуации, поэтому ступил на обочину, встал на колени, опустил голову. Ни к чему привлекать к себе внимание.

Всадники замедлили ход, и Макс напрягся – ездовые богомолы хоть и предпочитали растительный рацион, от свежего мяса еще не отказывались.

– Он? – крикнул один из преследователей в форме со знаками отличия местного феодала. Макс выругался про себя – тха-нейры, цепные псы господ, имеющие полную власть судить и карать.

– Старик так описал, – высокомерно сказал другой, будто никого, кроме них, здесь не было. – Эй, ты! Лицо покажи!

Третий молча достал арбалет, направил на Тротта.

Макс откинул капюшон, глянул на заинтересованно присматривающихся к нему охонгов, щелкающих челюстями и опирающихся на передние лапы – острые, с зазубринами, – перевел взгляд на нейров. Двое спешились, достали мечи, подошли ближе, и главный, со знаками отличия, острием клинка коснулся шеи Макса – тот сжал зубы, все еще надеясь, что пронесет, – прочертил кровавую полосу вверх, поднимая подбородок к свету.

– Глаза обычные, – сказал главный, присматриваясь. – Эй! Ты для кого вынюхивал в таверне? Для Венрши? Ханоши?

Сдал все-таки хозяин, не удержался. Тха-нейры платили золотом и покровительством, а феодалы ловили лазутчиков друг друга с азартом и пятки поджаривали с удовольствием.

– Я просто общался, – за ворот текла струйка крови, а мозг уже просчитывал ситуацию, мышцы напрягались, настраивались на драку. – Ждал обоз в Лакшию. Хочу там работу искать, почтенный, но ни одного обоза не было. Пришлось идти самому.

Воин выслушал его с брезгливостью, что-то решил, толкнул в грудь сапогом – Макс повалился на землю и услышал свист стали. Тут же рванулся в сторону, прыгнул, уходя от выпущенного болта и настигающего клинка, сорвал плащ, махнув им перед носом у набегающего противника, развернулся за спину второго пса тха-нора и свернул ему шею. Меч нейра на замахе разрубил уже мертвого соратника, как свиную тушу, – и тут же защелкали жвалами охонги, бросились вперед, на свежую кровь, и стали рвать недавнего хозяина.

Тротт рванулся к потерявшему ориентацию от прыжков своего скакуна арбалетчику, взбежал по покатой хитиновой спине дергающегося богомола, увернулся от кинжала, вывернул нейру руку – мужчина закричал визгливо от ломающихся костей и замолчал, глядя на всаженный ему в грудь собственный нож. На губах у него пузырилась кровь, и он медленно валился со спины охонга вбок, застряв в стременах. Макс выхватил меч, развернулся.

– Тебя же на кусочки порежут, тварь, – крикнул третий, главный, замахиваясь мечом. – Ты же подыхать будешь до-о-олг…

Он забулькал, держась за рассеченное горло, и упал – угроз за свою жизнь Тротт наслушался достаточно, и ничего нового ему сказать не могли. Потом пришлось убивать обожравшихся богомолов, вскрывая нервный узел в сочленении хитиновой брони. Себе оставить даже одного не решился, хоть это и ускорило бы движение – попробовавшие крови, они могли сорваться, а ему только возможности быть сожранным ночью собственным транспортным средством не хватало. И уже потом пожалел, что не оставил одного из нейров в живых – его можно было расспросить, и информация точно была бы вернее, чем полученная в харчевне.

Дальше Макс не рисковал, ушел в лес и там на ближайшей ночевке оставил своего дар-тени. Путь к Лакшии предстоял долгий, а миром Лортах с его грязью, жестокостью, высокими травянистыми лесами и огромными насекомыми Макс уже наелся досыта. Вернется еще, а если даже и промахнется, то Охтор все узнает и без него. Главное – не опоздать.

Утром, проснувшись в своей спальне, профессор мучительно приходил в себя. Чем дольше он находился в Нижнем мире, тем труднее было удерживать контроль. И инляндец, шатаясь, пошел в лабораторию, снова набрал в игольницу репеллента и наколол на плече очередной защищающий знак. В вену пошла доза стимулятора, и, только когда тонизирующее стало работать, в глазах просветлело.

Он еще успел постоять под обжигающим душем, щиплющим вздувшуюся от уколов кожу на плече, выпить кофе – и только потом с облегчением вспомнил, что семикурсники уехали на практику, а значит, не надо идти в университет заниматься с ними. И хотя оставленная постель манила улечься и поспать хотя бы два часа, Макс оделся, аккуратно застелил кровать и ушел в лабораторию. Мир мог катиться ко всем чертям, а проекты нужно было заканчивать.

Глава 4

28 ноября, понедельник, Иоаннесбург

Полковник Майло Тандаджи, взбодрившись утренним совещанием и придав сотрудникам должное ускорение, еще раз просмотрел видеозаписи допроса проснувшихся демонят. В связи со срочностью дела пришлось выходить на работу в воскресенье и лично проводить допрос – в присутствии ведущих следствие подчиненных, конечно. И сейчас он прокручивал запись, пытаясь найти то, что упустил при личном общении.

– Господин полковник, – в кабинет заглянул капитан Рыжов, – вы приказали зайти.

– Да, Рыжов, – Тандаджи поставил запись на паузу, – я определился с вашим следующим заданием.

Василий приуныл, и начальник некоторое время наслаждался сменами оттенков вины на его лице. Рыжов тяжело переживал свой провал в Теранови.

– Так вот, – продолжил тидусс, когда воспитательная пауза была закончена, – вы снова отправляетесь в Теранови. Будете работать при дипслужбе и докладывать мне о контактах с Песками. Работать, Рыжов, – добавил он сухо, видя, как капитан от радости чуть ли не с объятиями готов к нему рвануть, – а не поедать колобки и развлекаться с вдовушками.

– Я, может, жениться на Эльде хочу, – с некоторой даже обидой сообщил капитан. На слове «колобки» глаза его воодушевленно блеснули.

– Дело хорошее, – ледяным тоном поддержал командир, – новый опыт – это всегда прекрасно. Когда решите, «может» или женитесь, сообщите мне. Смелость требует поощрения.

Капитан Василий Рыжов

Рыжов недоуменно и подозрительно посмотрел на невозмутимое начальство, но интересоваться, что тот имел в виду, не решился – отрапортовал «так точно» и удалился. А тидусс, воспользовавшись паузой (и вспомнив о рыбках, глядя на голодное лицо подчиненного), покормил питомцев и снова включил запись.

Жена на удивление не ворчала по поводу его отлучек. Они с матушкой наперегонки шили будущему маленькому Тандаджи микроскопические детские вещи, хотя семья была в состоянии скупить несколько детских магазинов и не обеднела бы. Тидусс смотрел на пинетки и пестрые штанишки с сомнением – он уже успел забыть, какими крошечными рождаются дети.