Спасителей не выбирают - Дарья Кузнецова Страница 19

— Потому что я рядом и даю тебе силы, — терпеливо и мягко, будто разговаривала с ребенком, сказала она. И, видимо для наглядности, отняла руки.

Пару мгновений мужчина еще сидел, но потом в глазах вдруг потемнело, накатила предобморочная дурнота и слабость. Правда, упасть обратно он не успел, шаманка Брусника подалась вперед, обхватила его одной рукой поперек туловища, а второй — поверх плеча, накрыв ладонью шею, и тихо что-то прошептала, уткнувшись носом ему в ключицу. Хаггар машинально ухватился за неожиданную опору, но тут же понял, что опять может сидеть самостоятельно.

Через пару мгновений мужчина вновь почувствовал себя здоровым, недавняя слабость окончательно отступила. Правда, высвобождаться из рук шаманки он не спешил. Во-первых, доказательство оказалось убедительным, и этому ощущению бодрости он уже не верил, а во-вторых… девушку было попросту приятно обнимать. Прикосновение теплого женского тела, пусть и отделенного грубой тканью ее одежды, будило смутные приятные воспоминания и непонятные пока ощущения. И вместо того, чтобы мягко отстраниться и продолжить расспросы, он задумчиво провел ладонью по спине Брусники, наткнулся на край недлинной рубахи, заканчивающейся на талии, и столь же медленно провел ладонью вверх, но уже по теплой коже женщины. От прикосновения шаманка в первый момент вздрогнула — видимо, от неожиданности, а когда на ее спине оказались обе ладони мужчины, вдруг весело рассмеялась, разомкнула объятия и настойчиво надавила ему на плечи, заставляя лечь обратно.

— Ты сначала выздоровей, — весело заметила она, когда он нехотя подчинился. — Ты помнишь, как тебя зовут?

— Хаггар, — ответил он. — Или коротко — Хар. Кажется, это единственное, что я помню.

— Ты был очень истощен и измучен, нужно прийти в себя и набраться сил, тогда и память восстановится, — спокойно объяснила Брусника. — Хаггар, — тихо повторила она, будто пробуя на вкус, и нахмурилась: — Злое имя. Звучит как буря: хаг-гар-р! Что это значит? Почему тебя так назвали?

— В честь отца, — неожиданно для самого себя вспомнил он, хотя образ того самого отца и иные подробности жизни по-прежнему ускользали.

— Вот видишь, ты начинаешь вспоминать, — заметила женщина, на мгновение просветлев лицом, но потом вновь сдвинула брови и вернулась к предыдущей теме: — Нельзя называть чужим именем, тем более — знакомого человека, тем более — близкого! Как шаманы твоего рода могли такое допустить?

— Не знаю. Не помню, — поправился он. — Почему нельзя?

— Чужое имя лишает человека его собственной судьбы, — хмуро пояснила она. — Это жестоко. Твой отец чем-то обидел маму и твой род?

— Не знаю, — медленно качнул головой Хаггар, — мне кажется, здесь что-то другое. По-моему, до сих пор я не слышал, что так делать нельзя.

— Наверное, ты из какого-то очень дикого места и у вас нет хороших шаманов, — в конце концов решила она. — Может быть, именно поэтому ты оттуда и ушел.

— Может, там просто другие обычаи? — со смешком сказал мужчина и, не удержавшись, прикрыл глаза, расслабляясь и наслаждаясь осторожными нежными прикосновениями — Брусника продолжала мягко гладить его грудь. Правда, сейчас он склонялся к предположению, что в этом действии есть какой-то другой, неочевидный и более важный смысл, чем думалось поначалу, но менее приятным от этого оно не становилось.

— Обычаи обычаями, но почему тогда они тебя не вылечили?

— А если я пострадал уже после того, как ушел?

— Тогда ты ушел очень давно, — задумчиво протянула она и пояснила: — Шрамы были старые, несвежие, но глубокие. Странные, я не могу понять, от чего. То есть некоторые явно от огня, а вот остальные… Но они исчезнут, не волнуйся.

Хаггар молча открыл глаза и медленно поднес руку к лицу. Он помнил бугрящиеся полосы на руках и точно знал, что их невозможно свести, но оказалось, что предположение это ошибочно: на месте шрамов оставались сейчас едва заметные белесые пятна.

— Как и почему ты это сделала? — озадаченно спросил мужчина.

— Как обычно. Тело сильное, крепкое, если его попросить — оно само может справиться, — пояснила Брусника. — А почему… неужели они были тебе нужны?

— Не думаю, — тихо хмыкнул Хар. Сказанные женщиной слова ничего не прояснили, но настаивать на подробностях он пока не стал.

— Вот и я так решила, — удовлетворенно протянула шаманка. — Ты красивый, зачем портить?

— Красивый? — растерянно переспросил мужчина. Почему-то это слово в его представлении плохо сочеталось с ним самим.

— Очень необычный, но красивый, — подтвердила она. — Ты мне понравился, так что я спрятала тебя здесь.

— Спрятала? От кого? — совсем уж потеряв нить разговора, пробормотал Хаггар. Он почти не помнил свою жизнь, но точно знал, что, даже восстановись память сейчас полностью, прояснить ситуацию это не поможет. Здесь было что-то принципиально непонятное, глубоко чуждое.

— От своих. Вне времени кочевья чужак — большая удача. Новая кровь — огромное благо, а ты настолько необычный и странный, очевидно, пришел откуда-то из очень дальних мест. Я никогда не видела никого с такими темными волосами и темными глазами. Я хорошая шаманка, земля меня любит, но мне уже много лет, а до сих пор нет ни одного ребенка. Вряд ли мне бы позволили заниматься тобой, нашли бы других — моложе и здоровее, чтобы ты выбрал кого-то из них. — Она с тяжелым вздохом сложила руки у него на груди и устроила на них подбородок. — Я, конечно, не права, нельзя было лишать тебя выбора, но ты мне и правда очень понравился.

Женщина еще раз вздохнула и замолчала, а Хаггар не спешил задавать вопросы, он пытался переварить сказанное. Почему-то слова и позиция собеседницы вызывали внутреннее отторжение, даже почти отвращение, и он никак не мог понять, с чем именно оно связано. Но готов был поклясться: его расстраивает совсем не тот факт, что его от кого-то спрятали и чего-то там лишили.

— Почему я нормально себя чувствую только тогда, когда ты ко мне прикасаешься? — спросил он наконец, предпочтя сменить тему. Кажется, Бруснике этот вопрос пришелся гораздо больше по душе, потому что ответила она с куда большим энтузиазмом.

— Ты почему-то совсем не хочешь сам брать силу у Леса, — охотно пояснила шаманка. — Как будто не умеешь или как будто он сам отказывается тебя питать, я прежде такого никогда не видела! А вот так, через прикосновение, получается. Без силы же твое выздоровление очень затянулось бы. Ты и так уже больше луны пролежал здесь, и поначалу был совсем бледный и холодный, почти мертвый. Не знаю уж, что такое с тобой случилось…

— Луна — это сколько? — спросил Хаггар.

— Это кулак кулаков и еще несколько дней.

— Кулак? — переспросил мужчина, опять сфокусировав взгляд на собеседнице. Та красноречиво продемонстрировала ему растопыренную ладонь. — Долго, — наконец сформулировал он, с трудом произведя вычисления. — Спасибо.

— Не за что, — удовлетворенно улыбнулась шаманка. — Ты, главное, совсем выздоравливай. А пока лучше поспи, во сне легче набираться сил.