Пряжа из раскаленных угле - Анна Шведова Страница 19

Я долго думала об этом.

И решила одно: если иначе нельзя, с этих пор у меня будет две жизни, а я научусь управлять ими, как возница управляется со строптивой парой лошадей. Раз я не могу отделаться от Валдеса, я воспользуюсь его именем, но не сдамся. Я не позволю ему разрушить мою жизнь.

На следующий же день я собрала большой увесистый сверток, сложив его так, чтобы был заметен краешек расшитого золотом дорогого черного сукна, и шепотом сообщила хмурой Ликанее, без особого энтузиазма пересчитывающей дневную выручку:

– Дорогая, никому не говори, куда я пошла. Я скажу об этом только тебе. Сам сэр Угго Валдес, Главенствующий маг Имперского сыска, заказал мне лично расшить ему камзол. Вот, – я показала краешек шитья и немедленно спрятала, – Если ему понравится моя работа, он даст мне еще заказы. Пожелай мне удачи.

Лика возбужденно вскрикнула и быстро прикрыла ладошкой рот. Глаза ее горели.

– Это же здорово! Так на балу… хм…

Она опять стушевалась, а я с сожалением поняла, что была права: слухи о скандале на Осеннем балу дошли и до Песчанки.

– Мы вполне подружились с сэром Угго, – заговорщическим шепотом сообщила я, – А сэр Гари – осел, каких поискать.

Правильно я сделала или нет – время покажет, но вид повеселевшей Лики вселил в меня надежду. Я все-таки заставлю «опекуна Угго» поправить дела в моей лавке – он таки закажет у меня работу и пресечет на корню слухи!

Однако теперь следовало решить и другие безотлагательные дела.

Теперь, когда я худо-бедно смирилась с зависимым от Валдеса положением и его вмешательством в мои дела, я должна была определиться и с реликтами, до сих пор хранившимися в кладовой позади моей мастерской. Я не могла их там держать и не хотела. Я боялась, что опекун Угго как-то прознает про ценные магические вещи и отберет их у меня. Нет, он просто заставит меня принести их ему. И я наверняка это сделаю. По какой-то странной причине мне не хотелось отдавать опекуну реликты: по большому счету мне не было до них дела, они были не моими и их ценность для меня ничего не значила, но отдать их Валдесу означало примерно то же, что подарить котенка негодяю, который сознательно уморит несчастное животное голодом.

А потому я колебалась не долго. Несмотря на неприветливый прием, который оказал мне несколько дней назад старый Олеус, я заставлю его выслушать меня, даже если он опять захлопнет передо мной дверь. Стены в том доме хлипкие и тонкие, и если он не желает, чтобы я громко рассказывала обо всем, стоя на лестнице, ему придется впустить меня внутрь!

С таким настроением я и пришла на Колесную улицу, держа под мышкой увесистый сверток, в котором помимо с краю расшитого золотом отреза черного сукна лежали завернутые в тряпицы семь разных предметов. Я намерена была отдать (причем совершенно даром!) эти предметы в хорошие руки, чего бы там не напридумывал обо мне достопочтенный господин Олеус Митта. Однако план мой треснул по швам уже на подступах к жалкой комнатке старика. Ибо входная дверь не просто не была заперта, но оказалась призывно распахнутой настежь.

Комнатушка и вправду оказалась невзрачной, как я и предполагала. Очевидно, когда-то господин Олеус Митта проживал в жилище куда более достойном и просторном, ибо сейчас все его вещи едва находили себе место в этом крохотном помещеньице. Стопки книг высились от пола до потолка в несколько рядов, полностью закрывая две стены; внушительный дорожный сундук заменял стол, на котором рядом с письменными приборами и лампой стояли миска, чашка и ложка. Окошко в комнате было таким же крохотным, как и все остальное, к тому же его наполовину закрывали книги и свитки. Выцветшая полотняная занавеска закрывала закуток в углу – с постелью, надо полагать. Камина не было, очевидно, зимой здесь бывало ужасно холодно…

Хозяина в комнате не было и это меня удивило. Возможно, в комнатке и не было особо ценных вещей и красть здесь нечего, да и замок на такой хлипкой двери при желании не трудно взломать, однако Олеус не показался мне человеком легкомысленным. Рассеянным и забывчивым – да, но не легкомысленным: вряд ли он, уходя, забыл запереть дверь своей комнаты.

Я подошла к занавеске и осторожно заглянула за нее. Конечно, старик мог просто спать посреди дня, да и в полумраке закутка поначалу трудно было что-либо различить, кроме внушительного бугорка накрытого одеялом тела, лежащего на постели… Я прошла вперед и тут же попятилась назад, с трудом заглушая так и норовящий вырваться наружу крик.

Старик был мертв. И если сначала я лелеяла какую-то надежду, что он спит, то размозженная голова и бурые пятна крови на постели быстро развеяли мои сомнения.

Не знаю, сколько я так простояла посреди комнаты, оглушенная и неподвижная. Я не могла сдвинуться с места и только нервно прижимала к груди мягкий объемистый сверток. Потом в голову стали приходить и неизбежные вопросы: кто убил да почему? Воришка, польстившийся на скудное богатство старика? Или дело было в другом, ибо пусть в комнате и не было порядка, однако и явного бардака, свидетельствующего о поисках ценностей, тоже не было? Кому мешал господин Олеус? И теперь я по-новому могла себе задать прежний вопрос: почему он так странно вел себя в прошлый раз? У него в комнате кто-то был? Тот, кому не следовало знать о реликтах, а я так глупо выдала тайну сама? Но если бы этот неизвестный узнал обо мне, то ко мне бы и пришел. Зачем же убивать старика? Или все же…

Вероятность того, что к смерти старика как-то причастна я сама, неприятно поразила меня и напугала. А страх вернул мне подвижность. Я попятилась назад, все еще не смея оторвать взгляд от занавески, за которой скрывалось страшное зрелище, но уже нестерпимо желая побыстрее убраться отсюда вон. Да-да, быстрее вон! Я сделала еще шаг… и спиной уперлась во что-то мягкое. И резко обернулась.

Передо мной стоял незнакомый мужчина.

Я поспешно отпрыгнула назад, хотя в крохотной комнатушке, заваленной книгами, сделать это было практически невозможно, и вновь оказалась перед незнакомцем. Как он мог так тихо подобраться, что я ничего не услышала?

Между тем он тоже не стоял на месте, а широко шагнул и грубо схватил меня за руку. Я почувствовала неприятную… щекотку, что ли? Зуд? Еще месяц назад я не обратила бы на это внимание и уж точно не знала, что это такое. Теперь знала – это магия. Незнакомец был магом. Ох, еще одним магом… Я с испугом вырвалась и отступила назад, вжавшись спиной в стопку книг и прикрываясь своим свертком. А дальше, увы, бежать было некуда.

– Кто ты такая? – раздраженно и зло спросил мужчина, нависая надо мной. Росту он был не гигантского, да и плечами не раздавался вширь, как борец, однако был крепок и мощен, отчего рядом с ним я казалась совсем скромной пичужкой. Незнакомец выглядел довольно привлекательным, если кому нравятся мужчины с крупными чертами лица; и выдающийся нос, и подбородок с ямочкой, и выразительные губы, и даже густые брови его казались небрежно налепленными на большую голову, однако общее впечатление это не портило. Впрочем, я почти не заметила его привлекательности. Я видела только сверкающие неприязнью голубые глаза, так и норовящие прожечь во мне дыры своим огнем.