Ариец. Книга четвертая. Властелин булата - Александр Прозоров Страница 19

– А чего с Викентием дальше-то было? – вопросы старшинства за обеденным столом Матвея как-то не заинтересовали.

– Наш непобедимый великий Один прихватил с собой Валю, оказавшуюся богиней смерти… Ну, это та стриженая девчонка в красном топике, помнишь? Викентий прихватил ее, и они с несколькими сотнями ратников ушли в северные земли, в Скандию, где Валя создала Навию, мир мертвых, предназначенный только для воинов. Там они отдыхают, а каждую весну ходят в Средиземное море разбойничать. Славно, весело и дружно. И никакого старшинства по рождению. Молодым парням эта вольница нравится, и каждый год к Одину сбегают десятки самых крепких славян. Вот такая история.

– То-то он ко мне больше не показывается! – Матвей, по примеру девушки, взял ломтик репы и макнул его в мед. – М-м, вкусно! Да, раньше Вик ко мне чуть не каждый месяц вваливался и требовал себе настоящий меч. А потом запропал. Теперь понятно почему.

– Это еще не все, – покачала головой светлая богиня. – Прознав, что Один ушел на волю, лесовики возобновили войну и устраивают на славян настоящую охоту, не выпуская их из селений. Скифы тоже почти открыто готовят новый военный поход. А у нас на севере образовалась черная дыра, которая высасывает самых лучших бойцов! Макошь в бешенстве, Одина теперь считает своим личным врагом. При этом ее собственный сын перебежал к скифам, оборотни сносят одно славянское святилище за другим… – Светлана запнулась, вздохнула: – Вот такая вот, в общем, у нас, Матвей, жизнь!

– Я и не подозревал, что вокруг творится подобное! – покачал головой помощник Сварога.

– Нынче времена тихие, почти тайные, – налила себе в ковш квасу светлая богиня. – Радио нет, Интернета нет, телевизоров нет. Если тебе никто не скажет, ты можешь и не подозревать, что в соседней деревне идет великая война, которая определяет судьбы мира и жизнь народов. Ты не воин, в строй с копьем и щитом тебя не поставишь. Поэтому вас, кузнецов, никто здешними бедами и не тревожит.

Матвей в задумчивости прихлебнул хмельного меда, потянулся за семгой.

– Как-то мы совсем от темы отклонились, – спохватилась девушка. – Я хотела сказать, что унизительно это и неправильно, когда нас среди самых никчемных духов на пиру держат. Ведь посланный в будущее великим Велесом кречет выбрал лучших из лучших, достойных из достойных. Ты вот помощником Сварога сразу стал, мне смертные по желанию своему требы приносить начали и камни священные положили, Викентий богом войны оказался, Валя собственный мир мертвых сотворить смогла. Пятый наш, вроде как Степаном его звали, тоже наверняка один из сильнейших. Разве это правильно – судить сварожича по возрасту, а не по силе и успехам? Посему пиры я пропускаю и тебе советую. Лучше отдельно сесть, чем среди шушеры оказаться. Как полагаешь?

– Подамся-ка я, наверное, домой, – решил великий Матвей. – Жене цветов нужно собрать. В кузне еще покумекаю. Может, глину с песком или щепой намешать? Солому и навоз я пробовал, все равно трескается.

– Ты опять про сталь?

– Сама говоришь, – поднял глаза на девушку помощник Сварога. – Война!

– Как знаешь, – не стала спорить светлая богиня. – Пожалуй, я тебя скоро навещу. Дедушке поклонюсь, с Заряной поболтаю. Мы редко видимся, это плохо. Начинаем друг про друга забывать. Нас, можно сказать, в этом мире теперь только двое и осталось. Викентий и Валя ныне «отрезанный ломоть», Степа тоже невесть где шляется. Нужно держаться вместе.

– Угу, – кивнул бог-технолог, явно погруженный в свои мысли.

– Я тебя провожу, Матвей, – поднялась Света. – Пойдем.

* * *

Матвей всегда исполнял свои обещания. Поэтому, выйдя из зеркала в хоромах великого Сварога, он не стал подниматься наверх, а вышел из дворца, миновал обширный двор, постоянно кивая в ответ на поклоны горожан, а оказавшись за воротами – отправился вдоль реки вверх по течению, выискивая цветы на травяных прибрежных кочках. Весь прочий наволок округ Устюжны смертные выкосили начисто. Ибо кому – цветы разноцветные, красота душистая, а кому – просто сено ароматное для лосей.

Нащипав по чуть-чуть увесистую охапку ромашек, колокольчиков, гвоздик, васильков и лютиков, молодой человек вернулся домой, толкнул дверь и протянул букет опешившей жене:

– Это тебе, моя любимая! Ты у меня самая красивая, самая заботливая, самая лучшая и самая желанная! И я очень рад, что могу видеть тебя каждый день, целовать на каждом рассвете и обнимать каждый вечер!

– О, мой бог! – В первый миг Заряна даже присела, словно у нее подкосились ноги, а потом кинулась вперед, одной рукой приняла цветы, другой обняла мужа за шею, принялась часто и горячо целовать его лицо и шею: – Мой бог, мой Матвей, мой ненаглядный! Ты со мной! Я твоя! Какая же я счастливая!!!

Букет лег на стол, склеенный Матвеем еще года три назад. Женщина, не переставая целовать мужа, увлекла его за собой к постели, в которую она за четыре года наносила несчитанное количество камышового пуха, превратив в глубокий мягкий омут. По пути оба успешно избавились от одежды и упали на щекочущие овчины, уже лаская друг друга и забываясь в горячем сладострастном головокружении. Несколько часов пролетели как единый миг – и в кузню Матвей спустился уже в вечерних сумерках.

За минувшие годы мастерская заметно изменилась. В центре, вместо расколовшегося еще два года назад валуна, возвышалась самая настоящая наковальня – железная, с относительно ровными углами, рогом для изгибания заготовок и несколькими отверстиями под пробойники. Вдоль стены тянулись ряды подвешенного в кожаных петлях инструмента – молотки, молоты, клещи, метчики, зубила и пробойники. Напротив возвышался горн – втрое больше первого. Он был глиняным – но пока еще, как ни странно, не обзавелся ни единой трещиной.

Наверное, именно над этой загадкой следовало подумать богу-технологу. Однако в голову Матвея отчего-то лезли мысли лишь о том, что его Заряна слишком хороша для такой жизни и что нужно сделать ей какой-нибудь настоящий подарок. Что-то типа перстня, сережек, ожерелья, браслета…

Вот только пришелец из будущего не знал – все эти украшения уже изобретены или еще нет? И если есть – где и как их можно раздобыть? Ибо до сего дня он ни разу не слышал не только про какие-то местные магазины, но даже про деньги, используемые в этом мире.

– Мое почтение повелителям огня и железа!

Матвей резко повернулся на голос, прищурился и с трудом различил возле мехов мужчину в синем замшевом наряде – свободных штанах и короткой куртке, опоясанного ремнем в цвет остальной одежды. Ножны, поясная сумка – синим было все.

– Ты еще кто такой? – нахмурился помощник Сварога.

– Попробуй вспомнить, – предложил странный гость. – Четыре года назад, город-герой Москва, комнатенка с окошками, но без двери…

– Степан?

– Ого, так сразу?! С первой попытки?! Неужели я совсем не изменился?

– В этом мире только пятеро людей способны назвать Москву городом-героем, – ответил Матвей. – И трое из них здесь совершенно точно отсутствуют.