Тайна острова Драконов - Ольга Миклашевская Страница 19

Было бы глупо ожидать, что некромант отпустит меня, едва я перестану трепыхаться, поэтому его руки все еще сжимали мое тело. Будь мы немного в другой обстановке, я бы сочла это очень романтичным, но, когда тебя убивают, тут уж, простите, не до романтики.

Самое странное – больше всего я боялась не задохнуться, а потерять украшенный изумрудом обоюдоострый стилет. За такое оружие и жизнь не жалко отдать.

Собрав последние силы, рывком я выдернула нож из-за пазухи и резким движением направила клинок в спину некроманта. Это была моя последняя, пусть и не осуществившаяся, надежда. Я опомниться не успела, как мужчина выхватил оружие из моих рук и с размаху всадил мне его в спину, чуть пониже лопаток. Вода вокруг тут же окрасилась плотным бордовым цветом, и я не сразу поняла, что это кровь. И далеко не сразу – что моя.

Тело моментально обмякло, кислорода недоставало, рассудок из головы пыталась вытеснить темнота. Меня клонило в сон. Не хотелось предполагать, что в вечный.

Меня пытался убить человек, которому я доверяла больше всего на свете. Вот так-то, Шрам. Урок тебе на будущее. В смысле, я имею в виду, на загробное будущее.

Рассудок помутнел, и я уже не могла удержать в голове ни единой мысли. Напряжения в груди больше не было: бабочка даже не пыталась взлететь.

Мне всегда было интересно, каково это – когда душа и тело разделяются, расходятся и никогда больше не встречаются. Все свое сознательное существование я провела забирая у мертвых тел энергию, но всего лишь однажды своими глазами видела, как взмыла в воздух огромная серебряная бабочка: как она оторвалась от тела, расправила крылья, сделала кульбит и упорхнула далеко в небо.

Никогда прежде не видела ничего прекрасней.

Вспоминалось, как в мои семнадцать лет Шел впервые показал, как по-настоящему некромагия проникает в твою душу, овладевает разумом. Тогда я смогла по-настоящему повелевать жизнью и смертью. Правда, какая ирония, не своей.

С тех пор городское кладбище стало моим вторым домом, если так вообще можно сказать про место, сплошь усеянное могилами. Единственное, к чему я так и не привыкла, это трупный запах. Остальное в работе некроманта мне очень даже нравилось: гибкий график, неплохая оплата плюс соседи никогда не беспокоят по пустякам.

Я наконец-то нашла свое место в жизни, своего человека, с которым так и прожила бы до конца своих дней. Но Шел обманул мои ожидания. Да и желаний моих он никогда не разделял.

– Что будет, когда ты полюбишь какую-нибудь девушку? – негромко спросила я как-то у него, чувствуя, как заалели щеки.

– Не будет никакой девушки, Шрам, – усмехнулся тогда он. – Полюбить некроманту – значит добровольно подставиться под нож. Ты всегда отвечаешь только за себя – помни об этом. Только за себя. Не за меня, не за наставника. За себя.

И лишь сейчас я понимаю, что он хотел сказать мне тогда, много лет назад. Окружающий мир жесток, но мир некромагии, в котором жила я, был и вовсе беспощаден.

А я – дура! – боялась умереть от какого-то там браслета, напичканного мертвой магией! С другой стороны нужно было ждать опасности! Не подставляться. Не доверять. Никому.

Губы опухли, тело онемело. Сложно было сказать, кто я и где я, не говоря уже о таком сложном вопросе, мертва я уже или нет.

Внезапно легким толчком кто-то вдохнул в меня воздух и жизнь.

– Фок-грот-брамсель мне в глотку! – Ой, раз я слышу пиратский голос, ничего хорошего это не сулит. – Совсем уже? Решил девку утопить, да?! Она нам еще для дела нужна! Потом разборки будете устраивать!

Глаза открывать совсем не хотелось. Там – плохо. Там – больно. Там – Шел.

Спину ужасно щипало, а остальные части тела вообще отказывались повиноваться.

Чуть-чуть приоткрыв веки, я увидела перед собой самую ненавистную физиономию на свете. Некромант терпеливо вглядывался в мое лицо и все ждал, пока я подам признаки жизни. Что ж, фигу тебе, убийца несостоявшийся.

Мужчина залепил мне пощечину, что разозлило еще больше. Я поморщилась, перевернулась на бок и сплюнула соленую воду. Ради стакана пресной жидкости я бы сейчас хоть по доске прогулялась.

– Посейдон тебя побери, – прохаркала я, обращаясь к некроманту.

– Что это за выкрутасы, Шрам? Ты меня зачем в воду толкнула, а? – Голос Шеллака был, как всегда, спокоен, но сквозь напускное равнодушие слышалась сталь: некромант с моей стороны такой подлости тоже не ожидал. Что ж, раз так, то мы квиты.

– Пернатый…

– Какой еще пернатый?! – не понял мужчина.

В глазах снова начало темнеть, но я заметила, как мокрый с ног до головы Шеллак поднялся в полный рост и нырнул обратно под воду. Насколько я поняла, тушку птицы уже успели выкинуть за борт, пока я с некромантом устраивала брачные игры.

Легкие саднило, дышала я будто через фильтр, и каждый вздох давался с большим трудом. Самым трудным оказалось не дать себе отключиться. Но не прошло и минуты, как я с откровенным блаженством сдалась и окунулась в бездну.

Давным-давно, когда ни меня, ни Шеллака, ни даже наставника еще и в проекте не было, твари морские по дну не ползали, а чайки над водами не пищали, жил да был один светлый колдун. Ну как светлый: хорошего он, конечно же, ничего не делал, но и гадостей не совершал. Сидел себе в своей норе, глубоко под корнями одного древнего дуба, и заучивал руны чисто ради спортивного интереса. Жилище он свое не покидал, света белого не видел да так и ослеп и руны читать перестал. Ему, правда, и без того знаний всяких разных хватало – столько всего он успел выучить за свою долгую жизнь, оттого и поседел, когда ему было тридцать лет.

И вышло так, что не было тогда на всех островах колдуна ученее него.

Прознали о том остальные колдуны – и черные, и белые, – возмутилась такому феномену вся колдовская братия, решила отыскать неугодного и устранить во избежание различных последствий. Захвата власти, например. Об этом мечтали все остальные колдуны, а лишние конкуренты в таком деле им были ни к чему.

И вот однажды далеко не самая одаренная ведьма, подслушав о том колдуне в одном кабачке (где, в свою очередь, слух пускали те, кто подслушал эту новость в других питейных заведениях), тоже решила попытать счастья. Денег у нее не было, друзей и родственников – тоже. Терять ведьме было нечего, и пустилась она в путь-дороженьку, прихватив с собой дурман-траву, чтоб на постоялых дворах останавливаться, а хозяину не платить; и ножичек свой любимый, заговоренный.

Где жил тот всесильный колдун, никто не знал. Слухи и сплетни этот факт сто раз перевирали; так что, по одним версиям, спал он в болоте и ел мухоморы, а по другим – жил при дворе и все свои способности и умения направлял на то, чтобы соблазнять придворных дев. Те, надо сказать, соблазнялись с превеликой радостью, ибо колдун в любовных делах, говорили, был очень силен.

В общем, шла та ведьма, шла… Понятное дело, не скакала – денег на коня-то у нее не было. Питалась чем попало, трапезничала, там и засыпала, а наутро снова отправлялась в путь. Куда шла – не знала. Торопиться особо было некуда, поэтому шла она месяцами, а затем и годами, вовсе не считая дней… Волосы ее, черные как смоль, отросли до самых ступней, ногти стали длиной в два локтя, а разговаривать она совсем разучилась. От недостатка собеседников голос сам пропал.