Умерев однажды, подумаешь дважды - Ким Харрисон Страница 19

Джош подвинул свой стакан так, чтобы он был гармонично расположен относительно тарелки.

— Это маленький городок, — сказал он, и его бровь взволнованно изогнулась. — Мне следует позвонить маме.

Мы оба застыли, когда парадная дверь открылась.

— Мэдисон? — Голос моего отца эхом разнесся в тишине помещения. — Ты дома?

Я с тревогой посмотрела на Джоша.

— Мы на кухне, пап.

Его туфли застучали по твердой древесине пола, и он появился в арочном проходе, ведущем в зал.

Джош поднялся и брови моего отца взлетели вверх, когда он заметил его.

— Здравствуйте, сер. — Сказал Джош, протягивая руку. — Я Джош Дэниелс.

Растерянное выражение лица моего отца смягчилось и превратилось в одобряющее.

— О! Сын Марка. Ты выглядишь в точности как он. Приятно познакомиться. — Он отнял руку. — Ты тот, кто оставил Мэдисон на балу, — обвинил он в своем защитно-отцовском стиле.

— Пап! — Запротестовала я, смутившись. — Он не оставлял меня. Это я сбежала от него после того как поняла, что ты нас свел. Джош был превосходным джентльменом. Я пригласила его на ланч, чтобы попытаться загладить вину.

Джош переминался с ноги на ногу, но мой папа вновь обрел свое хорошее чувство юмора, и на лице снова появилась улыбка.

— А я думал потому, что у твоего велосипеда спустилась шина, и тебе было нужно, чтобы кто-то тебя подвез, — сказал он, вскинув брови.

Я моргнула.

— К-как ты узнал? — Заикаясь, спросила я.

Папа положил руку мне на плечо и быстро сжал, перед тем как отойти к автоответчику.

— Мне позвонили из велосипедного магазина.

Мои губы сложились в букву «О», когда я вспомнила, что оставила его там.

— О. Ага. Насчет этого…

— Они пробежались по регистрационному номеру, и вышли на мое имя, — сказал папа, отвернувшись от автоответчика, и нахмурился. — Почему ты не отвечала на телефон? Я пытался дозвониться до тебя час. Даже позвонил в «Цветочную Беседку», узнать, не пошла ли ты туда в свой выходной. Наконец, мне пришлось уйти с работы.

Я смущенно пожала плечами. Со всеми тревогами этого дня, я не проверяла свой телефон.

— Э, прости. У меня деньги на счету закончились. — Я врала. — Джош подвез меня. — Нахмуренное выражение папы заставляло меня нервничать. — Так что я пригласила его на ланч. — Блин, это был просто детский лепет, так что я поспешила заткнуться.

От него послышался тихий звук осуждения.

— Можно тебя на минуту? — сухо спросил он, проходя под второй аркой в никогда неиспользуемую столовую.

Я вздохнула.

— Прости, — сказала я Джошу и угрюмо последовала за папой. Тот проделал путь через столовую и встал в пятачке света, пробивавшегося из гостиной, который освещал стену, где папа держал некоторые сделанные мною фотографии в прошлом месяце с фестиваля воздушных шаров. Папа дерзнул взлететь на одном из них, и можно было сразу рассмотреть весь старый центр города, а также реки, окантовывающие его границы.

В гостиной, как и на кухне, все еще присутствовали отголоски моей мамы, от стеклянного покрытия столов и замшевой мебели, до статуи «Арт-Деко» в углу. Либо у моих родителей были очень схожий декоративный вкус, либо отец все-еще жил прошлым, окружая себя напоминаниями о ней. Хотя, обошлось без ее фотографий.

— Пап, — начала я, но он не дел мне шанса объясниться.

— Постой, — сказал он, вскинув руки. — Ты помнишь, о чем мы договаривались на счет гостей?

Я вдохнула, чтобы начать говорить, и, наконец, выпустить все наружу:

— Прости. Но это же Джош. Ты сам сводил меня с ним, так что я думала, что все нормально. Это же просто бутерброд. — В моем голосе появились плаксивые нотки, которые я ненавидела.

— Дело не в бутерброде, а в том, что вы с ним были тут наедине.

— Па-а-а-а-ап, — простонала я, — мне семнадцать.

Его брови взлетели вверх.

— Так что там с договором? — переспросил он, и я поникла.

— Я говорила, что буду спрашивать, прежде чем приглашать людей. — Промямлила я. — Прости. Я забыла.

Он сразу же смягчился и приобнял меня. Мой папа не мог на меня злиться, особенно, если выходило, что я пыталась завести новых друзей.

— Похоже, что ты забыла о многом, — сказал он, выпустив меня. — Например, о твоем велосипеде. Мэдисон, этот велосипед не был дешевым. Не могу поверить, что ты оставила его там.

Если он заговорил о деньгах, значит у нас все хорошо.

— Прости. — Дабы увильнуть от дальнейших объяснений, я попыталась увести его обратно в кухню. — Джош чуть было не попал в аварию, и я отвлеклась.

На слове «авария», папа повернул меня обратно.

— Ты в порядке? — выдохнул он, держа меня за плечи и сканируя на возможные повреждения.

— Пап, все отлично, — сказала я, и он отпустил меня. — Меня даже в машине не было. Светофор упал и Джош свернул с дороги. — Кайрос мог остаться вне истории.

— Мэдисон, — начал он, выглядя испуганным, и мелькнуло воспоминание, как я нашла его в своей комнате, одного, окруженного упакованными коробками, считающего, что я мертва.

— Даже ни царапинки, — сказала я, дабы прогнать эту ужасную картину из головы. — Это другой парень врезался в светофор.

Папа изучал мое лицо, чтобы понять, говорю ли я правду.

— Ты имеешь в виду знак стоп? — предположил он, но я покачала головой.

— Именно что светофор, — подтвердила я, находя в этом юмор, в то время как Грейс засмеялась с кухни. — Он упал прямо с провода, и какой-то парень врезался в него. Если бы не это, он бы мог врезаться в Джоша.

Наконец, у папы исчезло испуганное выражение. Выпрямившись, он выдохнул:

— Похоже на то, что ангел-хранитель Джоша работал сверхурочно.

Сияющий шарик света энергично влетел в комнату.

— Ты попал в точку, детское пирожное, — сказала Грейс, утратив сияние, когда зависла в солнечном луче. — Я даже не должна была охранять его, но Мэдисон не хорошо ко мне относится, а он да. Дал мне колокольчик, в котором можно сидеть, и так далее.

Я взглянула в ту сторону, откуда доносился ее голос, видя задний двор и ограду, над, вокруг и через, которую миссис Уолш каким-то образом все видела.

— Он действительно хороший водитель, пап, — сказала я. — Пристегивает ремень безопасности, и все такое …

Отец рассмеялся, вновь положив мне на плечо руку, прежде чем убрать ее.

— Я знаю, что твоя мама давала тебе гораздо больше свободы…

— Не совсем, — вставила я, припомнив ее строгие правила и ранний комендантский час, требования, чтобы я вела себя корректно и уважительно, как она, когда все чего я хотела — это быть собой.