Ведьмак двадцать третьего века - Владимир Мясоедов Страница 19

– Посмотрел бы я, как ты будешь петь под кнутом! – Карманник то ли не услышал слов толстяка, то ли остался глух к голосу разума. – Не тебе же спину в мясо сначала разорвут мастера, а потом склеют недоучки!

– Ну а кто тебе виноват? Или думаешь, мы в лучшем положении? Особенно я, которому с предназначенными для ведьмаков нормативами в принципе не справиться в полном объеме? – вступил в диалог Олег и удостоился взгляда, полного ненависти. – Когда кто-нибудь из нас не справляется с поручениями наставника, мы огребаем. За последнюю неделю я три раза остался без ужина и дважды оказался вынужден бегать кросс вокруг училища на своем протезе. Количество же подзатыльников и вовсе не поддается исчислению. Да и Святослава сегодня витязи будут не по головке гладить.

Александр только что-то пробурчал себе под нос, набычившись. Впрочем, как бы он ни злился и ни голосил, на результат это в конечном итоге никак не влияло. Печать на его шее напрочь убирала у бывшего вора возможность удрать. И делала назначенное ему наказание воистину неотвратимым. Ничего не сказав, телекинетик покинул помещение, на прощанье громко хлопнув дверью.

– Жестоко дык, – счел нужным заметить Святослав. Впрочем, без особых эмоций в голосе. Получить ударом ножом бывшему крестьянину не хотелось. Ведь у него-то не было бронированного пуза.

– Такова жизнь, – развел руками Стефан. – Если он подставит нас, все равно, по злобе или скудоумию, можем все вместе в землю лечь. Пусть уж лучше как можно быстрее или перебесится, или нарвется на крупные неприятности. Главное – не помереть самим и лично не свернуть ему шею как куренку, если он опять попробует броситься на своего с ножом. Запомнил, Славик?

– Ну дык! – согласно кивнул бывший крестьянин. – Пойдем уже на исповедь, а? А то жрать охота…

Протолкавшись по коридорам, которые теперь были забиты движущимися в одном направлении курсантами, молодые ведьмаки вышли к одному из многочисленных внутренних двориков, бо́льшая часть которого была занята часовней с несколькими входами. Именно здесь проводились торжественные богослужения, отпевались помершие в процессе обучения и стучали руководству училища друг на друга во время исповедей. Во всяком случае, Олегу рассказать о грехах его товарищей по команде предлагали неоднократно. Да и то, что всем из них предстояло одновременно беседовать по душам с разными священниками, как-то настораживало.

– Одну секундочку, – радостно подпрыгивающий при мыслях о еде Стефан вдруг перестал источать во все стороны флюиды радости и предвкушения, да и вообще будто в размерах ужался. – Есть неотложное дело.

Словно крадущийся в лопухах кот, толстяк с обманчиво-медленной грацией рассек людской поток и добрался до смуглого парня лет двадцати с раскосыми глазами. Пухлые ладони закрыли рот оторопевшему бедолаге, а толстое, словно бревно, колено четким и быстрым ударом снизу вверх врезалось в пах. Спустя секунду Полозьев уже шел обратно, а его жертва медленно оседала на пол и, судя по выпученным глазам, очень терзалась вопросом, принадлежит ли она еще к мужскому полу.

– Это дык опять? – растерянно спросил Святослав, и Олегу осталось только тяжело вздохнуть, поскольку подходящих к ситуации цензурных слов в его лексиконе не имелось. – Ох ты, ежкины иголки, прости меня господи! Ну скока можно-то?! А?!

Стефан во многом подходил под идеал курсанта Североспасского магического училища, которому гарантировано блестящее будущее. Мешала одна маленькая такая проблемка, из-за которой наставник их группы уже не раз грозился сначала устроить толстяку несчастный случай, а потом уйти в запой от счастья на его похоронах. Кровная вражда, которая была уже близка к тому, чтобы переродиться в кровную месть. Род, к которому принадлежал Полозьев, числил в своих предках великого Чингисхана [5]. Впрочем, учитывая количество наложниц Потрясателя Вселенной и число родившихся от них детей, тоже поголовно обзаводившихся гаремами едва ли не во младенчестве, в этом не имелось ничего удивительного. Примерно пятая часть нынешних татар, если интересовалась своей родословной, могла проследить прямые или косвенные родственные связи с великим завоевателем. Только у большей их части количество поколений, отделяющих от самого Чингисхана, намного превосходило таковое у Стефана. В Сибирском ханстве, позднее влившемся в состав России, жили долго, детей рожали уже в зрелом возрасте, в бою умирали куда реже, чем среди беспокойных степей. Вот как-то так и получилось, что торгующие мехом купцы по восточным законам оказались в чем-то знатнее, чем их дальние и более сильные родственники. Как результат, учащийся вместе с Олегом потомок Чингисхана регулярно огребал от целой группы молодых ведьмаков, пытающихся мордобоем исправить историческую несправедливость. И сам не стеснялся при случае отправить кого-нибудь из них к целителям. Периодически под удар попадали и посторонние или те, кто по тем или иным причинам слишком близко сошелся с представителем одной из враждующих сторон. Наказания, щедро раздаваемые начальством, далекие потомки Потрясателя Вселенной презрительно игнорировали. В их воспитании родовая честь ставилась намного выше личного комфорта.

Жертва внезапного нападения пучила глаза и стонала, парочка сердобольных ведьмаков бросилась ее поднимать, а сделавший свое черное дело Полозьев с улыбкой на лице и спокойной совестью поспешил удалиться подальше. Его товарищам по команде ничего не оставалось делать, кроме как догонять толстяка, скрываясь с места происшествия. Наконец достигнув своей цели и отстояв не такую уж и короткую очередь к небольшой келье, в которой находился его штатный духовник, Олег оказался внутри тесной и темной комнатушки без окон. Гомон, производимый пришедшим на исповедь народом, входная дверь отсекла начисто. Звукоизоляция данного помещения больше подошла бы подводной лодке, чем наземному строению.

– Покайся, сын мой. – Внимательные глаза отца Аксения буквально излучали внимание и заботу… Однако страстное желание выговориться, каждый раз нападающее на Олега во время исповеди, напрочь отбивало у него желание общаться с Богом. Тем более через посредников, вовсю балующихся развязывающей язык магией. Бывший палач царской охранки, ныне обосновавшийся в медпункте, не стеснялся заниматься тем же самым. Да и выглядел весьма похоже на священника, надевшего вместо черной рясы белую тряпку того же фасона. Правда, он никогда во всеуслышание не утверждал, что все его действия идут кадетам только во благо. А солидный контингент наставников-монахов, занимающих не меньше четверти должностей в Североспасском магическом училище, не уставал напоминать об этом своим подопечным. И делал вид, будто мигрень у пытающихся сопротивляться их воздействиям кадетов появляется сама собой. – Я вижу гнев и ярость в душе твоей. Скажи, что гнетет тебя. Вот увидишь, сразу после исповеди станет легче.

– Грешен, святой отец, – невнятной скороговоркой забубнил Олег, привычно заталкивая куда подальше желание излить свою душу постороннему человеку и уже ощущая стучащие в виски молоточки головной боли. Его недельное лежание в лазарете со сломанной спиной помимо отрицательных последствий имело и положительные. Например, он узнал, что местные маги могут принудить при помощи внушения говорить правду, но не в состоянии прочесть его мысли. Во всяком случае, бывший дознаватель, опрашивающий пострадавшего об обстоятельствах получения перелома позвоночника, на предложение узнать правду подобным образом из мозгов той троицы только печально усмехнулся и посоветовал Олегу меньше вспоминать детские сказки. И быть внимательнее. Или, на худой конец, быстрее бегать. Как оказалось, за драку без применения магии в стенах училища не грозило серьезных последствий ее участникам. По крайней мере, если все остались живы и быстро попали в лазарет. Свежие и чисто физические травмы целители могли залечить целиком и полностью, не оставив даже после перелома позвоночника никаких следов. Мысль «Я хочу этому научиться» намертво поселилась в душе юноши. На факультатив по основам волшебной медицины он записался даже раньше, чем сумел встать на ноги. И выданный для начала атлас анатомии человека почти уже смог запомнить целиком и полностью. – Заглядываюсь на девушек, особенно на Анну Винтовицкую, ну ту рыженькую из астрального корпуса…