Оракул - Кэтрин Фишер Страница 19

— О, мне очень, очень жаль, что так получилось! Я и не думала, что доставлю вам столько хлопот. Какая досада!

Он долго и пристально смотрел на нее, потом обошел вокруг кресла и сел. Ей это показалось маленькой победой. Он мрачно заявил:

— Ты знала, что он должен умереть вместе с остальными?

— Нет, что вы, конечно не знала! Понятия не имела! Когда я узнала об этом, то пришла в ужас Я уже говорила Криссе, что, если бы я знала, мне бы и в голову не пришло...

— ... Вытащить его из тюрьмы?

Она хихикнула. На нем были черные перчатки, усеянные блестящими металлическими заклепками; когда он снял одну из них, она увидела его руки — гладкие, загорелые, безволосые.

— Понимаю! Это звучит так нагло!

— Это и было наглостью, госпожа. Удивительной наглостью. И какова же причина?

— Ну, я же вам рассказала... Разве нет? О, дело в том, что раньше он служил в моей семье. Много лет назад, когда я была совсем маленькой. На Милосе. Вот я и решила: раз Архон скончался, ему, наверно, понадобится новая работа, и мой отец был бы рад видеть его. Да, между нами говоря, он, конечно, любит выпить, но играет просто восхитительно.

Не переигрывает ли она? Мирани скромно опустила глаза на свои усыпанные кольцами руки, чувствуя, как пылают щеки под толстым слоем одолженной у Крис-сы пудры. Пудра слиплась неаккуратными комочками. Он наверняка это заметил. Он все замечает.

Аргелин кивнул. Его гладкое лицо ничего не выражало.

— Понимаю. Мой сотник — кстати, ему на две недели вполовину урезали жалованье — утверждал, что ты была очень настойчива.

Она жеманно улыбнулась.

— Генерал Аргелин, мне очень жаль беднягу. Не простите ли вы его на первый раз? Уверяю вас, он очень хороший стражник. Просто я слишком упорно настаивала на своем. — Она надула губки. — Так часто бывает со жрицами из Девятерых. Но если вы считаете... Надеюсь, половинное жалованье это не слишком мало...

— Где он? Этот Орфет?

Ее глаза широко распахнулись.

— На борту корабля, где же еще! Вчера я дала ему денег на проезд...

— Я уже послал запросы на все три судна, отправляющиеся на Милос, госпожа. По-видимому, он отклонил ваше предложение. — В его голосе послышался сарказм.

Мирани постаралась напустить на себя оскорбленный вид. С хорошо заученным достоинством она запахнула на плечах дорогую шаль и робко проговорила:

— Неужели вы хотите сказать, что он пропил все деньги?!

Улыбка Аргелина была по-прежнему спокойной.

— Не знаю, что и думать...

Поверил ли он ей?! Все зависело от того, много ли сведений уцелело на сожженных обрывках записки и кто их прочитал. Проклиная себя за то, что не сожгла ее дотла, Мирани бросила на генерала жеманный взгляд из-под обильно начерненных ресниц.

— Даю слово, что никогда больше не повторю своей ошибки. Мне так неловко! — Она чуть-чуть подалась вперед. — И, генерал, если он напился допьяна, пожалуйста, найдите его. Пусть отправляется, как и положено, в могилу. Одним глупцом больше, одним меньше — какая разница?

Он внимательно смотрел на нее.

— Будучи Носительницей, госпожа, ты должна лучше других знать, что Бог обязан получить все, что ему причитается. Когда умирает Архон, все его домочадцы уходят в Загробный Мир вместе с ним. Кроме того, насколько я понимаю, от этого человека всегда было много хлопот.

Она побледнела и нервно стиснула пальцы.

— Да, — прошептала она. — Понимаю.

Он встал.

— Но если, как ты и сказала, он валяется пьяным в каком-нибудь кабаке, мои люди найдут его. Благодарю, что уделила мне время, госпожа Мирани.

Она попыталась подняться с кресла грациозно, но шаль соскользнула с плеч. В дверях генерал обернулся.

— В будущем, — тихо произнес он, — полагаю, что ты будешь заниматься своими делами и оставишь моим людям их обязанности. Это предотвратит подобные... неприятности.

— О, да, — пробормотала она. — Да, простите. Какой же вы меня, наверно, считаете дурочкой.

Он немного помолчал, всматриваясь ей в лицо. Потом сказал:

— Нет. Уверяю тебя, я совсем так не считаю...

И вышел.

Дверь захлопнулась, но она еще долго стояла и смотрела ему вслед, холодея от страха. Потом в изнеможении опустилась в кресло. Убедила ли она его? Может быть, он решил, что она — капризная, безмозглая девчонка, слишком глупая, чтобы принимать ее всерьез. Ей очень хотелось, чтобы он думал именно так. Беда лишь в том, что она была в этом совсем не уверена. Слишком сильный озноб пробежал по коже от последнего замечания, слишком явная издевка прозвучала в его голосе.

Она с трудом встала, как во сне прошлась по комнате, потом принялась стирать с лица слипшуюся пудру. Ясно было только одно. Надо вытаскивать Орфета из Порта.

Сегодня же ночью!