Встречный марш - Александр Харников Страница 19

Дом Ахмета Мехмет-оглы, брата Саида, находился напротив места, который назывался Баши-хамам — Саид написал это слово на листке бумаги и приложил схему. Нам нужно было следовать по той же дороге, по которой мы въехали в город, никуда не сворачивая. И этот «хамам» должен был быть первым крупным светским зданием по левой стороне.

Однако после первой же развилки мы заблудились и вдруг, совершенно неожиданно, оказались в лабиринте маленьких улочек. Попытались вернуться на прежнюю улицу, но получилось совсем плохо — заплутали еще сильнее. Не раз мы спрашивали у людей про Баши-хамам, но они лишь с улыбкой кивали нам головой, ничего не говоря. Лишь через час нам повстречался человек, немного говоривший по-немецки, который нам не просто указал путь к этому самому проклятому «хамаму», но и привел нас к самому дому Ахмета. В Румынии за самую маленькую услугу с нас непременно требовали денег, а этот болгарин гордо отказался от вознаграждения. Какие же они странные, эти славяне!

Ахмет нас поначалу встретил настороженно. Но когда я передал ему письмо Саида, он сразу подобрел и пригласил нас в дом, распорядившись, чтобы принесли еды и чаю — турки, как оказалось, не употребляют алкоголь. Он хорошо говорил по-английски — сказал, что провел несколько лет в английской школе под названием Регби, и явно этим очень гордился. Сказать честно, я про нее никогда не слышал — да мало ли какие школы есть у этих лимонников.

Ахмет сказал, что дом, из окон которого хорошо видна Цареградская дорога, уже готов, и что сразу же после трапезы он нам его покажет, благо дом этот был недалеко. Потом пригласил меня полюбоваться коллекцией эстампов с изображением его британской школы. Но когда мы вышли в другое помещение, он сказал:

— Саид пишет, что вам необходим еще один дом, для страховки. И что про него не должен знать никто.

— Да, уважаемый Ахмет, это так, — ответил я.

— У нас есть еще один дом, — задумчиво сказал мне хозяин, — с другой стороны дороги, из которого так же хорошо просматривается путь, по которому будет въезжать в наш город император этих русских шайтанов. Я вас туда приведу сегодня же ночью. Еще одно ружье у меня тоже есть. И оно, и патроны к нему уже находятся в этом доме.

— Спасибо, Ахмет, — сказал я и добавил ему на ухо: — Вы просто прочитали мои мысли.

Турок бесшумно прошелся по комнате взад-вперед, потом цокнул языком:

— После всего, что должно произойти, мне будет необходимо так же, как и вам, покинуть город. Ведь направляясь ко мне, вы на каждом углу спрашивали о том, где находится мой дом. Мне уже об этом успели доложить.

В любом случае, когда вы убьете и императора и его наследника, русские и болгары будут в такой ярости, что мне и моим соплеменникам не миновать беды. Так что мы пойдем вместе. Ваших людей выведут к месту встречи мои верные слуги, а вас я проведу лично. Вам придется заранее переодеться в местную одежду. Потом мы, как и планировали, доберемся до западной границы — до нее отсюда не более сорока миль.

— Благодарю вас, уважаемый Ахмет, — кивнул я. — А может так случиться, что все мои люди, скажем так, погибнут от рук местных жителей? Ведь болгары и русские — варвары, которым ничто не доставит больше радости, чем убить иностранцев. Ну, а если русские власти будут считать, что все те, кто покушался на жизнь их императора, мертвы, то нас с вами не должны так уж сильно искать.

Ахмет сначала удивленно посмотрел на меня, а потом зловеще улыбнулся и прикрыл глаза.

— На все воля Аллаха. И на это, думаю, тоже…

1 августа (20 июля) 1877 года, полдень.

Константинополь, дворец Долмабахче

Два человека разговаривали, прогуливаясь по тенистой аллее дворцового парка. Они беседовали, не замечая яркого южного солнца и шума волн, разбивавшихся о мраморные ступени пристани. Глава Югороссии Виктор Сергеевич Ларионов учил уму-разуму будущего великого князя Болгарии Сержа Лейхтенбергского.

— Поймите и запомните, Сергей, — говорил адмирал Ларионов, — Болгария — это страна, к которой Россия во все времена относилась по-братски. А в ответ получала плевки и оскорбления.

— Я уже слышал об этом, — кивнул герцог Лейхтенбергский. — Когда стало известно, какую должность сосватал мне дядюшка, Ирина поспешила рассказать мне кое-что из вашего прошлого, а нашего будущего. Но почему так случилось, Виктор Сергеевич?

— Видите ли, Сергей, — ответил адмирал, — сейчас в отношениях болгар и русских царит эйфория. Своего рода медовый месяц. Пока еще слишком свежа память о турецких зверствах, и воздух свободы одинаково пьянит интеллигенцию, купцов и простой народ. Но пройдет время, и это опьянение пройдет. И в том, что так произошло, в прошлом во многом была виновата сама Россия. Вместо того чтобы захватывать командные посты в экономике страны, назначенные Россией чиновники уповали на грубую силу, административные методы управления. А экономика — это базис, на котором базируется политика и идеология. Но это еще многим в этом времени не известно. Мы же через это уже прошли.

Так вот, в Европе уже начали завоевывать страны не с помощью оружия, а с помощью денег. Зачем убивать влиятельного человека, если его можно просто купить? И еще, страны, которые желают подчинить себе другую страну, находят представителей так называемой «национальной интеллигенции», которая глупа и продажна. В их головы исподволь вкладывают мысли о том, что «культурная Европа» лучше «дикой России». Сама же Европа будет всеми силами раздувать эту мысль среди тех, кто будет получать образование в ее университетах и элитных школах.

В качестве противовеса этому влиянию мы будем развивать экономику Болгарии, привязывая ее к Югороссии, и создадим у себя Константинопольский университет. Надо формировать как можно быстрее сильную прорусскую партию в Болгарии, которая не даст вашей стране сползти во враждебный России альянс.

Прежде всего, не спускайте глаз с Австро-Венгрии. Правда, сейчас Двуединая монархия серьезно ослаблена тем, что Германская империя отказалась следовать в одном строю с Веной. Но ведь канцлер Бисмарк не вечен, и пришедшие ему на смену германские политики могут снова переориентироваться на союз с Австро-Венгрией.

Скверно, что у Болгарии с самого начала стали складываться плохие отношения с православными соседями. И тут Австрия подгадила — правящий Сербией князь Милан Обренович смотрит в рот австрийскому императору Францу-Иосифу. И в нашей истории сербы в 1881 году заключат с Австрией тайную конвенцию, направленную против России, а еще через четыре года нападут на Болгарию. Вот так-то, Сергей… Наши недруги будут раздувать вражду между балканскими славянами, всячески противясь их союзу.

— Виктор Сергеевич, неужели все так плохо? — расстроенно спросил Серж Лейхтенбергский.

— Не все, и не так уж плохо, — ответил адмирал Ларионов. — Просто я изложил вам стартовую диспозицию, чтобы вы с первого дня не расслаблялись, а засучив рукава, брались за дело всерьез. От всякого яда есть свое противоядие. И наше появление в вашем мире снимет многие проблемы.