Месть драконов - Холли Лайл Страница 19

Слова Хасмаля ей не понравились, хотя она понимала, что в его глазах подобная идея смотрелась привлекательно. Но, вспомнив о своем дипломатическом воспитании, она заставила себя промолчать, не выдав того, что подумала о нем, и, приструнив себя, сказала:

— Не получится. Даже если бы я любила его больше всех на свете, то все равно потребовала бы, чтобы Зеркало сперва отправилось к Возрожденному, а потом к моей Семье. А Ри такой же, как я. И главное для него долг. Как бы он ни был увлечен мною, он все равно будет добиваться, чтобы Зеркало отвезли в его Семью, а как только оно окажется в руках Сабиров, те постараются, чтобы оно никогда не попало к моей родне, вне зависимости от степени моей близости с Ри. Моя Семья поступила бы точно так же. Так уж устроены Семьи: они заботятся о своей пользе и не допускают, чтобы чьи-либо личные интересы перевесили благо всего Семейства. Никогда. — Калимекканские Галвеи могли бы нарушить этот обычай. Гофтские — никогда, но Кейт не намеревалась впредь иметь какие-либо дела с этими предателями.

— Словом, все, в чем поклянется тебе он, или все, что пообещаешь ему ты, не имеет никакого значения, если Галвеи или Сабиры не одобрят ваш договор?

Кейт собралась было возражать Хасмалю.

А потом вдумалась в то, о чем спросил он, и в то, что сказала она сама.

Она всегда считала ценностью собственное слово, а свою честь — нерушимой как та скала, в которой был вырублен дом Галвеев. Однако в этот самый миг она осознала, что какой бы честной она ни была, как бы ни стремилась быть верной своим обещаниям, Семья с легкостью объявит ее обманщицей и предательницей. А раз так, чего стоило ее слово в чужих глазах? Посмотрев на свои руки, все еще держащие веревку, она сказала:

— Да.

И покачала головой. С Галвеями всегда кто-нибудь заключал сделки. Раньше она полагала, что причиной тому была надежная репутация Галвеев. Теперь наступила пора посмотреть на это с другой стороны. Галвеи правили половиной Калимекки и внушительными территориями по всему свету. Только дурак откажется иметь партнером и союзником Галвеев, и лишь еще больший дурак захочет нарушить договор с Галвеем. Но в самом ли деле те, кто ставил свою печать на воск рядом с оттиском Галвеев, считали слово Семейства крепче стали? Если это не так, неудивительно, что когда она шла по улицам Калимекки, там начинало пахнуть страхом. Нечего удивляться той ненависти к ней, которую она замечала в глазах у незнакомцев. И ничего странного не было в том, что женщины забирали с улиц детей, а маленькие лавочки нередко днем закрывали свои двери, когда она проходила мимо.

Однако должен найтись лучший способ. Не может не существовать способ защитить одновременно и собственную честь, и семейные интересы.

Хасмаль подытожил:

— Значит, нам придется научиться пользоваться Зеркалом до того, как мы достигнем суши.

Кейт, еще размышлявшая о своей Семье и проблеме чести, даже не поняла в этот миг, о чем он говорит. А потом поглядела на Зеркало Душ и поежилась.

— Научиться пользоваться им? Я не могу прочитать надписи на нем. А любой из созданных Древними предметов при неправильном употреблении может оказаться смертоносным. Зеркало Душ…

Голос ее умолк, и внутреннему взору Кейт представились легионы тел, поднимающихся из могил и оскверняющих лик мира, чтобы отомстить глупцам, что заточили их души в зловонных трупах, вместо того чтобы воскресить останки, сделав их живыми и здоровыми. Она страшилась ошибки — даже крохотной.

— Мне уже приходилось иметь дело с изделиями Древних. Я знаю, чем это грозит.

— Ты научился читать иероглифы с тех пор, как я нашла его?

— Нет. Но если Ри Сабир не перейдет на нашу сторону, у нас не останется другого выбора.

— Выбор есть всегда.

— Если Амели снова заговорит со мной…

— Нет. Не зови ее.

Рассеянный взгляд Хасмаля был устремлен вдаль.

— С ней что-то неладно, — пояснил он после недолгого раздумья. — Она сказала тебе, что чары, уничтожившие твою Семью, освободили ее душу из плена… Но ведь освобожденная душа немедленно устремляется к Вуали. Там, внутри Вуали, она может рассчитывать на новое рождение, новую жизнь… на все, чего была так долго лишена. А эта оказывается довольной тем, что видит твоими глазами, слышит твоими ушами и существует в виде беспомощного и бестелесного голоса, и вдобавок интересуется событиями, происходящими через сотни лет после ее смерти, как своими собственными делами.

— Она надеялась, что Зеркало воскресит ее из мертвых, я в этом уверена.

— Зачем?

Кейт подумала, что иногда Хасмаль бывает слишком похож на дурака.

— Чтобы ей больше не быть мертвой.

Хасмаль с сомнением качнул головой.

— Подобное желание было бы разумным, если бы речь шла о твоих братьях, сестрах и родителях, Кейт… они оставили здесь и тебя, и все, что им близко и знакомо. Но если вернется к жизни она… Кейт, твоя покойная прародительница не встретит в мире ничего и никого знакомого. Все изменилось. А не лучше ли ей было поискать души тех, кого она знала в своих предыдущих жизнях, и воплотиться вместе с ними? Зачем она хочет вернуться в свое прежнее состояние?

Кейт задумалась.

— Не знаю. Она говорила, что хочет помочь мне, хочет отомстить Сабирам. И еще… Ее интересовала моя жизнь, каково мне живется. Ей казалось, что быть Карнеей очень заманчиво, и она много говорила об этом. Я не знаю, почему ее больше интересовали настоящие времена и моя особа волновала ее больше, чем собственная судьба. Я об этом не думала.

Кейт чуть качнулась на каблуках. Возможно, она проявила излишнее легкомыслие.

— Я была так рада, когда узнала, что моих близких можно вернуть к жизни. И не думала о том, что именно Амели хочет извлечь из наших взаимоотношений.

— Не делай ничего, что могло бы снова привлечь ее к тебе. Кейт, я не знаю, куда подевалась Амели, но мне кажется, что без нее нам будет лучше. Даже если она вернется, ни в коем случае не проси ее научить тебя пользоваться Зеркалом. Я думаю, что она опасна.

— Я отправилась за Зеркалом по ее совету.

— Я знаю. — Хасмаль потер лоб. — И это один из моих кошмаров.

— Кошмаров?

Когда Хасмаль посмотрел на нее, Кейт вдруг заметила темные полукружия у него под глазами и с опозданием обнаружила, что безмятежная ясность, почивавшая на его лице в миг их первой встречи, куда-то запропастилась.

— Я не забыл пророчество, которое заставило меня бежать от тебя сразу же после нашего знакомства: если я позволю себе впутаться в твою жизнь, меня ждет страшная смерть. И вот теперь я просто погряз в твоих делах, и оба мы являемся хранителями не более и не менее как самого Зеркала Душ. Еще тебя преследует призрак, и мы находимся в обществе Сабиров. А я был и останусь трусом. Последние дни ко мне сон не идет.

— Но ты по-прежнему жив.