Плющ на руинах - Юрий Нестеренко Страница 19

Войска построились и ожидали слов своего главнокомандующего. Герцог обратился к ним, сидя в седле:

— Солдаты! Сегодня вы вновь покрыли себя славой. Вы избавили землю Корринвальда от пятнадцати тысяч гнусных мятежников, в то время как наши потери в этой битве ничтожны. Но пусть вас не обманывает легкость этой победы. Ведь это те самые грозные мятежники, от которых доблестные войска его величества короля Гродрэда драпали, теряя сапоги!

Это было и неостроумно, и неверно; но герцог знал, как следует говорить с подобной аудиторией, и солдаты ответили на его шутку дружным хохотом. Когда смех начал стихать, кто-то крикнул: «Да здравствует герцог!», и войско взорвалось криками «Ура!» Многие потрясали в воздухе мечами и колотили ими по щитам; целую минуту стоял невообразимый шум. Наконец герцог поднял руку, показывая, что желает продолжать.

— Впрочем, я всегда готов помочь его величеству Гродрэду и послать ему несколько моих солдат, чтобы они поучили воевать его генералов! (Новый взрыв смеха.) Но, впрочем, хотим ли мы, чтобы слава и добыча в этой войне

— войне, выигранной нами — достались королевским войскам? Когда оставшиеся мятежники во главе с Рорреном побросают оружие — разве богатства мятежных городов должны достаться солдатам короля, только и умевшим, что отступать? (Шум, возмущенные крики.) Правильно, мы не можем этого допустить! (Крики: «Нет!», «Да здравствует герцог!») Солдаты! Сегодня мы разгромили самую организованную армию мятежников. Армия Роррена — это просто сброд воров и насильников, который даже королевские войска успели основательно потрепать. Пойдем же на север и довершим дело до конца! Героев этой войны ждут слава, добыча, офицерские чины, дворянство и поместья!

— Ура! Слава герцогу! — ревела толпа. В этот момент солдаты не задумывались о том, что их ждет трудный переход зимой через разоренные земли, что «банда воров и насильников» значительно превосходит по численности разгромленную армию Риэла, что богатства мятежников награблены, и король будет требовать возвращения их прежним владельцам, а офицерские чины и тем более дворянство ждут лишь немногих…

Проезжая мимо меня, герцог придержал коня.

— Риллен, я пришлю за вами перед вечерней сменой караула. Побеседуем.

Вернувшись в свою палатку, я обнаружил там легкие кавалерийские доспехи и кинжал.

Вечером ко мне явился гвардеец и проводил меня в палатку герцога. Элдред Раттельберский, видимо, уже отдохнул после бессонной ночи и сражения. Он объявил мне, что не забудет моей помощи в разгроме мятежа и по окончании кампании меня ждут награды, пока же за мной сохраняется статус советника, после чего, удовлетворяя мое любопытство, рассказал о прошедшей битве.

Против даже не пятнадцати, а двенадцати с половиной тысяч повстанцев герцог бросил двадцатидвухтысячную армию, разделив ее для нанесения одновременно двух ударов — с севера и с востока, из леса. В результате прежде, чем повстанцы успели организовать сопротивление, их армия была рассечена на три части, причем герцог позаботился, чтобы повстанческие подразделения оказались в наиболее неблагоприятных условиях: тяжелую пехоту и кавалерию загнали в болото, легкую кавалерию окружили герцогские тяжелые пехотинцы с длинными копьями, почти не оставлявшими шансов на прорыв, а против легкой пехоты, оттесненной на лишенную укрытий равнину, была брошена кавалерия. Однако примерно четырем тысячам мятежников удалось прорваться на запад и отойти на значительное расстояние — герцог отложил их преследование до уничтожения остальных, дабы не распылять силы и не множить тем самым свои потери. Легкие кавалерийские отряды отошедших совершили несколько дерзких рейдов, нанося войскам герцога удары с фланга и с тыла, но эти рейды не могли повлиять на ход боя. После того, как окруженные мятежники были перебиты или утонули в трясине, герцог занялся прорвавшимися — тогда-то сражение и переместилось на запад. Собственно, это было уже не сражение, а погоня — повстанцы прекрасно понимали, чем кончится для них бой. В этой погоне пехотинцы несколько раз пытались обороняться, чтобы дать возможность отступить своим кавалеристам, но их ощетинивавшиеся копьями и мечами каре не могли выстоять против сплошной стрельбы арбалетчиков герцога и атак его тяжелой кавалерии. Наконец от всей повстанческой армии осталось только полторы тысячи всадников, и на их преследование герцог бросил всю свою конницу, лично возглавив ее. Конные арбалетчики и наиболее мобильные легкие отряды окружали мятежников с флангов, не давая им разъехаться в разные стороны, а сзади скакали тяжеловооруженные рыцари, дожидаясь, пока холмы, болота или река преградят быстрому врагу путь к спасению. Однако преследуемые бросились в разные стороны раньше, и около трех сотен на самых резвых лошадях спаслись, остальные же стали жертвами стрел, мечей и копий. За все сражение убитыми и ранеными герцог потерял чуть более трех тысяч человек.

— В этом ваша заслуга, Риллен, — сказал он. — Если бы мы заранее не знали всех подробностей их расположения и оно не было бы столь удобным для нас, потерь было бы гораздо больше — они дрались, как звери… Знаете, человек во многом определяется тем, как он ведет себя перед лицом смерти — во многом, если не полностью… Среди них хватало и паники, и воплей о пощаде, но многие бились достойно — не будь они бандитами, я бы взял их в свою гвардию. Знаете, Риллен, в глубине души я даже жалею, что вы сдали партию в такой интересной позиции — было бы любопытно доиграть по-честному. Но это означало бы лишние потери, а солдаты мне еще пригодятся. Да и вы мне полезнее в качестве союзника, а не врага.

На следующий день герцог занял без боя крупный город Крамменер на северо-востоке и в течение недели ждал там подхода с юга дополнительных войск. Наконец с сорокатысячной армией мы выступили в поход против Роррена.