Горячие ветры Севера. Книга 1. Рассветный шквал - Владислав Русанов Страница 19

А еще сказывали, люди в Ард'э'Клуэне все грязные, волосатые, каждый с оружием не расстается — с мечом ест, с мечом спит, с мечом бабу любит. А всё потому, что сиды остроухие, о которых на юге уж если кто и вспоминал, то только историки-летописцы да учителя, здесь ходят по белу свету, не страшась гнева Сущего Вовне, топчут землю погаными ножищами, так и ищут, кого извести лютой смертью, на кого порчу навести.

Многое из услышанного оказалось неправдой, многое полуправдой. Например, про стрыгаев давно уж в Фан-Белле никто не слыхал, а трапперы с Лесогорских отрогов без оберега от них из дому носу не кажут. Бэньши, хоть и не видел никто, многие уверяли клятвенно, что слыхали. Как только живы остались? И про многое иное зверье, на юге слыхом не слыханное, порассказали Ойхону. Про космачей и про стуканцов, про кикимор и про медведей пещерных, которые когти столь длинные на лапах отращивают, что приходится бедолагам на ходьбе их выворачивать и ходить, опираясь на пясть. Кое-кто и про троллей трепал, что будто в самых глухих чащобах еще прячутся, имеют один глаз, красный и огромный, посреди лба, стонут жалобно и преследуют одиноких путников. Этих болтунов их же товарищи — рудокопы да трапперы — на смех поднимали. И правда, чего по пьяни не привидится.

Кое-что и правдой оказалось о жителях северных королевств. Мытьем они и впрямь не злоупотребляли, отпускали бороды и с оружием управлялись на удивление ловко. Но всему можно найти объяснение. С бородой зимой теплее. Мыться одно дело летом, когда каждая речка, каждый ручеек к твоим услугам. А совсем другое — зимой, снегом метущей, морозом холодящей. Самое интересное, что на самих арданах (как там дела обстоят у трейгов с веселинами, Ойхон не знал) вынужденная нечистоплотность никак не сказывалась.

С оружием арданы знались с самого детства. И не сиды были тому причиной, а постоянная грызня между самими людьми, вялотекущая до поры до времени по всему северу. То трейги схватывались с веселинами, зовя арданов на подмогу, то, забыв о недавней дружбе, сами луки против недавних союзников поворачивали. Разбойниками кишели все леса от заболоченной дельты Ауд Мора до Восходного кряжа. Случалось, крупные шайки набирались смелости и нападали даже на королевские обозы, на крупные фактории, форты стражников, не говоря уже о деревнях и заимках, живших уютно и спокойно, как плотва на сковородке. А в прежние годы и нередки случаи были, когда талуны местные — каждый сам себе господин и указ — меж собой резню учиняли. Горды талуны-землевладельцы были у арданов, ох горды… Одно слово на пиру, косой взгляд на охоте, милость короля соседу, а не ему, достойному, оказанная. И взрывали суглинистый бурый подзол почвы крепкие копыта упряжных коней, мчались, мелькая спицами, колесничные повозки с благородными бойцами, возжелавшими справедливости под солнцем. Звенела сталь копий по бронзовым бляхам щитов и оковкам бортиков, лилась кровь, обильно орошая безмолвно страдающую землю. А уж когда расходились благородные воители, всем доставалось. И правым и виноватым. Благо, король Экхард, жестокий и злопамятный, взобравшись на трон тому уж более восемнадцати лет, придушив в сортире, как поговаривали злые языки, родного батюшку, засидевшегося, по его мнению, железной рукой навел порядок. Усмирил слишком рьяно отстаивающих вольницу владетельных талунов, приструнил разбойничьи шайки, замирился с королем трейгов Витгольдом и даже заслал посольство к далекому, не враз доедешь, Мечелюбу, отцу правящего ныне в Весеграде Властомира.

Утверждая сильное государство, Экхард постоянно нуждался в деньгах, а потому был кровно заинтересован разрабатывать недра своей не слишком богатой, кроме охотничьих угодий, страны. Потому и направился рудознатец Ойхон прямо ко двору ардэклуэнского монарха. Устроиться на службу оказалось не сложно.

Гораздо сложнее было добиться разрешения попробовать свои выдумки в деле.

Наконец Ойхону помог с аудиенцией у канцлера Тарлека Двухносого капитан отряда наемников с дальнего юга, из Пригорья. Оба чужака при дворе, они как-то с первого дня знакомства начали помогать друг другу. Только сгинул Эван еще в березозоле, во время похода на север, против остроухих, в беспощадной и неправедной войне. Пропал без вести вместе со всем отрядом — больше полусотни мечей. И с тех пор от него не было ни слуху ни духу. А Ойхон так больше ни с кем и не сдружился.

Зато после протекции Эвана Тарлек Двухносый — сам рубака каких поискать и к словам других бойцов прислушивающийся уважительно — дал рудознатцу деньги на заказ инструментов и полдюжины толковых мастеровых в помощники. Обещался помочь с лошадьми, если в жнивце хотя бы выберется мастер выполнять его, сенешаля, распоряжение — искать золото, серебро, самоцветные камни у отрогов Лесогорья, что на севере Ард'э'Клуэна раскинулось.

Вот и старался Ойхон, заказывал все, что для его задумки пригодиться могло. Труб жестяных, плоскими клепками сцепленных, ему уже наделали, хоть и содрали за заказ мастера-жестянщики немало.

Сделали и толстостенную трубу с грибком-клапаном в нижнем торце — самая большая хитрость изобретателя. Ежели ту трубу вниз в дырку в земле сбрасывать, порода, в мелочь разбитая долотом да с водой перемешанная, грязью внутрь трубы зайдет. А как трубу вверх потянут, грибок выход грязи закроет и вытечь не даст. Тут уж не зевай мастер — грязь доставай, перебирай. Можно руками, можно на сите, можно и на лотке, как старатели-золотоискатели делают, промывать. В этой-то грязи кусочки всяких полезных минералов и прячутся. Если, конечно, попал шурфик в месторождение — жилу или россыпь. А не попал — тоже не беда. Знающий рудознатец по породе, рядом лежащей, определит, стоит ли ждать пользы из недр земных.

Была и качалка придумана, чтобы не руками канат дергать. Какая в руках сила? А так сядут два мужика здоровых и начнут, как ребятня малолетняя, раскачиваться. А долото, к канату привязанное, заскачет. Вверх-вниз, вверх-вниз. Будет по дну стучать — породу молотить.

Вот только это самое долото никак не могли сделать, как ни старался Ойхон, как ни объяснял кузнецам. Не простое зубило, в пол-локтя в ширину ему нужно было. Таким круглой дырки не пробьешь. А как бы два зубила, одно в другое вросшее. Крестом сцепленные. Тогда, от ударов отскакивая, как бы оно ни поворачивалось, все близко к окружности край шурфа выйдет.

А таких долот штук пять-шесть нужно. Да разного размера. К ним грузил разных. Чтоб удар достаточно сильным выходил. Да лезвия калить надо. Хорошо калить. Крепко. Надежнее, чем мечи. Камень — это не кольчуга. А выщербится долото, что, за новым от самого Лесогорья в стольный Фан-Белл нарочного слать?

Вот и мучился Ойхон. Ходил от мастера к мастеру. Объяснял, рисовал, доказывал. А жнивец вот-вот начнется. Меньше седмицы осталось.

Наконец кузнец, кажется, что-то уразумел. И не просто уразумел. Проникся идеей. Даже предложил края долота, что по стенкам скользить будут, скруглять маленько по форме лезвия секиры. Мудрая мысль. Рудознатец, еще мгновение назад мысленно распекающий на все корки тугодумного собеседника, теперь был готов расцеловать его. Вот повезло, не обманули слободские! Умница кузнец. Хоть и немного туго соображает, зато уж как придумает!