Анабиоз. Сын зари - Дмитрий Казаков Страница 19

Как такое возможно — чтобы разумные люди, взрослые и самостоятельные, поверили в то, что он какой-то там пророк, чуть ли не Спаситель, и принес на землю новую истину? Для этого нужно потрясение — серьезное, глобальное, — вроде того, что испытали все они, проснувшись после невероятно долгого «тихого часа».

Правильно сказала Клавдия Петровна: «готова принять все, что угодно».

Понятное дело, что каждому страшно, хочется обрести почву под ногами, придумать хоть какое-то объяснение тому, что произошло, найти утешение — ведь почти у всех погибли или остались где-то в другой части города друзья и родственники.

Гляди того — станешь искать и то, и другое у первого встречного.

А если этот встречный еще и не совсем обычным окажется?..

Кирилл подумал про «воспоминания», что оказались картинками из будущего, и недовольно поморщился. Все это ерунда, не больше чем случайность, никакого предвидения не существует, если и есть на земле пророки, то они должны быть белобороды, величавы и мудры.

Через очередную дверь он попал в крохотную прихожую, а затем оказался на крыльце. Окинул взглядом просторный двор, ведущие на улицу ворота в заборе. Сейчас они были распахнуты.

Около ворот топтался молодой парень с охотничьим ружьем.

— Это Дима, — пояснил Серега, так и шагавший следом. — Всего-то у нас, рога и копыта, пятнадцать человек. Только многие сейчас на добыче.

Дима, лобастый и кудрявый, повернулся на голоса и, увидев, кто стоит на крыльце, отвесил поясной поклон.

— Твою мать! — звенящим от ярости голосом воскликнул Кирилл. — Отставить это!

Дима поспешно упал на колени, уткнулся лбом в землю.

У Кирилла от злости перехватило дыхание. Всё, что бы он ни говорил, понимали неправильно! Даже рявкни он на этого парня, обложи его по матушке, тот решит, что это великое духовное откровение, и что именно этими словами нужно молиться, дабы тебя услышали на небесах.

Кирилл сплюнул и пошел обратно в дом.

Надо побыстрее убираться отсюда. Бросить эту толпу фанатиков с вывернутыми мозгами и идти туда, где ждет его крохотный человечек с бантами в волосах — дочка, Машенька…

— Сколько времени пройдет, прежде чем я буду здоров? — поинтересовался Кирилл у Клавдии Петровны.

— Более-менее придете в норму через несколько дней. Полностью все зарастет за пару недель, — ответила рыжая врачиха.

— Ясно, — сказал он и улегся обратно на кровать.

Надо потерпеть, подождать, а затем уйти так, чтобы даже Серега не смог его догнать. Вспомнить бы еще, где точно находится Яблоневая улица, и в какой стороне мосты и Автозавод.

Слабость после раны и сытость сделали свое дело. Кирилл все же уснул…

Когда открыл глаза, день клонился к вечеру, со двора доносились оживленные голоса, звякали ведра, из глубины дома тянуло запахом пшенной каши и жареного мяса.

— Ну, как себя чувствуешь? — спросил Серега, сидевший там, где во время прошлого пробуждения была Дина.

— Неплохо, — ответил Кирилл. — Только надо до туалета дойти… Или Сыну зари туда не положено?

Ирония пропала зря, бывший десантник то ли ее не заметил, то ли не обратил внимания.

— Пойдем, провожу, — сказал он.

По пути до свежевырытой выгребной ямы, что располагалась за домом, посреди бывшего огорода, — они встретили низкорослого Федора, крепкую женщину лет сорока и толстяка с приплюснутым носом. Все трое при виде «пророка» глупо моргали и начинали кланяться.

Кирилл скрипел зубами, но терпел. Молчал.

— Ты очень вовремя проснулся, — сообщил Серега, когда они сделали свои дела. — Скоро ужин, а перед ним неплохо бы тебе сказать, это, как бы… речь там, или проповедь, или молитву возглавить. А то все так ждали, когда ты в себя придешь, боялись за тебя.

— Так уж и ждали? — пробормотал Кирилл. — Кто я такой, чтобы всё это делать? Можешь ты понять или нет, но я — никакой не Сын зари. И вовсе не знаю чего-то такого, что вам неведомо!

— Но кто же ты тогда?

— Обычный человек…

Бывший десантник хмыкнул, и Кирилл неожиданно осекся. Может быть, то желтое свечение сделало с ним нечто такое, чего он сам не замечает? Ведь не просто так он проснулся именно там, и на неделю позже остальных.

Нет, нет, невозможно!

А то, что произошло со всем миром, тотальная спячка, охватившая весь Нижний, да и не только его — это возможно?..

— Ладно, — буркнул он. — Если вы хотите забивать головы ерундой, дело ваше.

Они вернулись в дом, и выяснилось, что в комнате с печью собрались все, кроме оставшегося на страже толстяка с приплюснутым носом.

Обнаружив поставленное у стенки кресло, большое, с малиновой обивкой, Кирилл вздрогнул. Он же видел такое, причем совсем недавно!

— Прошу сюда, прошу садиться. — Федор, до появления парочки беглецов бывший главным в маленькой общине, приглашающе замахал руками. — Мы будем рады послушать и услышать, да.

Кирилл замер, будто пораженный громом. Это кресло, и комнату, и даже сидящих вокруг людей он видел в одном из «воспоминаний», что лавиной обрушились на него тогда, около церкви.

Неужели опять эпизод из будущего? То, что непременно сбудется?

Нет, если он не хочет, то этому не бывать!

Кирилл повернулся, собираясь двинуться в свою комнату, но тут же накатила волна липкой дурноты. Он пошатнулся, и кто-то — он даже не увидел, кто именно — подскочил, подхватил под руки, повел его к креслу.

— Что вы, что… — пробормотал он, но оказалось поздно — под задницей было мягкое, а предплечья лежали на подлокотниках.

Но вот говорить, как в том видении, они его не заставят. Пусть молятся, хоть лбы себе расшибут, он будет молчать.

Кирилл глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, принялся рассматривать собравшихся. Четырнадцать человек: и дети, и женщины, и мужчины, — все заморенные, одеты кое-как, и таращатся на него с надеждой и ожиданием.

Ну, и чего теперь прикажете делать?

Федор беспокойно потер лоб, наклонился к стоявшему рядом Сереге и что-то зашептал.

— Сын зари хочет проверить, насколько открыты наши сердца, — объявил тот. — Начинаем.

Не успел Кирилл глазом моргнуть, как собравшиеся повалились на колени и забормотали какую-то ерунду. Причем каждый свою. Клавдия Петровна пару раз перекрестилась, Дина откинула со лба волосы и, закрыв глаза, застыла, точно изящная статуэтка, мальчишки, глядя на бывшего журналиста, залопотали что-то о том, кто «пришел из рассвета и принес свет».

Это выглядело настолько дико и жутко, что Кирилл содрогнулся.

— Стоп! Хватит! — воскликнул он, забыв о намерении молчать. — Что ж вы делаете!