"МиГ" - перехватчик. Чужие крылья - Роман Юров Страница 19

— Хорошо отработали. — Сквозь треск помех в наушниках раздался его уверенный голос. — Ловко немцев причесали. Теперь быстренько проверим дорогу до Кумшатского — и домой. У тебя, кстати, фюзеляж пробит. Все нормально?

Виктор отрицательно закачал головой, жестами пытаясь показать проблему. Шубин, видимо, ничего не поняв, нахмурился, коротко бросив в эфир:

— Уходим домой!

Неприятности продолжились на посадке. Когда он повернул кран выпуска шасси, в пневмосистеме вместо привычного свиста что-то коротко пшикнуло, сигнальные лампочки так и продолжили гореть красным. Только теперь Виктор доглядел, что манометр давления воздуха был на нуле. Пришлось крутить лебедку аварийного выпуска…

На пробеге самолет как-то особенно жестко воспринимал все неровности аэродрома, норовил завалиться вправо и в итоге так и застыл, перекошенный на один бок, раскорячив крылья. Моментально выключив мотор, он выскочил из кабины, опасаясь пожара. К нему уже бежали со стоянки люди, неслась псевдосанитарка, их старая полуторка, что каждый день возила летчиков на аэродром. Виктора моментально осмотрели, ощупали и, убедившись, что все нормально, народ переключил внимание на самолет.

Тут все оказалось куда хуже. Правое колесо шасси, видимо, простреленное в бою, теперь чернело лохмотьями свежепорванной резины. Из-за чего машину и перекосило. В крыльях виднелись черные точки нескольких пулевых пробоин. В фюзеляже, позади кабины, была дыра размером с кулак. Машине досталось изрядно, самолет было жалко до слез. Виктор ходил кругами, осматривая повреждения, переживая, ведь попади этот снаряд чуток левее, и такая дыра была бы в кабине. Подошел Палыч, посмотрел, сочувственно хлопнул по плечу, буркнул:

— Ничего, к утру залатаем… будет лучше прежнего. — Вскоре подъехал трактор и не спеша потащил искалеченный самолет на стоянку.

Вот так Виктор стал «безлошадным». Очень неприятное состояние, как будто неполноценный, чуть ли не убогий. Остальные летчики сегодня летают, благо погода позволила, а ты на земле слоняешься. Он долго сидел в землянке, глядя на огонь, пытался отоспаться, но сон не шел. Чтобы хоть чем заняться, двинулся на стоянку, помочь Палычу. Самолет затащили в капонир и уже успели снять винт. Раскапотированный, без винта, с козелками под правым крылом, он казался жалким. Палыч, весь измазанный в масле, слез со стремянки и чинно подошел, закуривая.

— От так от. Шесть пробоин в крыльях. Пробили камеру колеса и амортизатор шасси, остальное ерунда. А вот по фюзеляжу дела хуже, одна пуля пробила винт, кок, разбила компрессор, в нем застряла. А слева, видать, зенитка попала, воздушный клапан в труху размолотило. Вот ты без воздуха и остался.

— Так вот почему трясло, — догадался Виктор, — из-за винта все… Слушай, Палыч, давай помогу.

— Командир, иди, отдыхай, у меня тут помощников выше крыши, есть кому гайки крутить…

Ужин прошел уныло, в похоронном молчании. После обеда снова летали полком, прикрывать полк СБ. В этот раз немцы бой приняли, дрались яростно и упорно. Никифоров, командир первой эскадрильи, сумел сбить одного врага, однако и немцы не остались в долгу, сбили два бомбардировщика. Пилот первой эскадрильи, Сергей Лисичный, недавний герой, заваливший «мессера», также был сбит в этом бою. Его горящий «МиГ» упал в окрестностях Таганрога, парашюта никто не видел. Многие машины в полку получили повреждения. И теперь все летчики вяло ковыряли свои порции, изредка тихо переговаривались. Ощущение было такое, словно находишься на похоронах, даже наркомовские сто граммов не сумели разгладить обстановку…

После ужина Виктор направился к замеченной ранее колхозной ферме. Снег весело поскрипывал под ногами, взошедший месяц хорошо освещал заснеженную степь. Вот и ферма. Он быстро забрался на кучу, устроился поудобнее и принялся ждать. Как она тут оказалась — неясно. Может, война помешала увезти свеклу на переработку, а может, чье головотяпство — никто уже не скажет. Тем не менее приличная гора свеклы, порядка сотни тонн, осталась лежать под открытым небом никому не нужной промерзшей горой. Однако, несмотря на то что она промерзла, ни зайцам, ни оставшимся местным жителям, что часто наведывались сюда с мешками, это, видимо, не мешало. Заячьими следами здесь все было буквально затоптано. Снега выпало непривычно много для этих мест, вот косые и облюбовали себе большую кормушку.

Накануне он зашел к механикам, разжился фонариком и, воспользовавшись кусачками, обкусил скругленные головки пуль в обойме. Конечно, точность у таких пуль убогая, но на пару десятков метров хватит, а больше и не надо. Заяц на рану очень крепкий, а Виктор хорошо себе представлял, как «шьет» «ТТ» и бежать километр по снегу за умирающим подранком ему не хотелось.

Первый заяц показался минут через десять, темной тенью выделяясь на белом фоне заснеженной земли. Он настороженно подбежал к куче, шурша по снегу, принялся хрустеть промороженной свеклой и замер, освещенный ярким светом фонарика. Выстрел на морозе прозвучал каким-то жалким хлопком, зато от вспышки пламени и света фонарика Виктор ослеп. Однако все оказалось зря, он промахнулся. Заяц серой тенью удирал в спасительную тьму, а незадачливый охотник, беззвучно матерясь и моргая, так и сидел, карауля следующую жертву.

Второй зверек прибежал скоро, буквально минут через пять. Теперь Виктор стрелял без фонарика, тщательно целясь в серую, расплывающуюся на фоне незанесенной снегом свеклы фигуру. Снова тихий хлопок выстрела, ослепляющая глаза вспышка, и белые пятна в глазах. Шум на снегу показывал, что в этот раз он попал. Заяц бился в агонии, рассыпая на снегу кажущиеся черными в ночи капельки крови.

— Ну, с первой кровью! — поздравил Виктор сам себя. Раньше… или нет, не раньше — позже, по этому поводу проводился целый ритуал. В конце захода быстренько, на скорую руку накрывали стол на капоте машины, разливали по стопочке и под немудреную закуску поздравляли стрелка. Сейчас же… свои сто граммов Саблин употребил еще за ужином…

Мороз усиливался, несмотря на унты и меховой комбинезон, сидеть на куче промороженной свеклы было некомфортно. Тем не менее за час с небольшим он добыл четырех зайцев. Конечно, это неспортивно, и сам Виктор такое занятие охотой не считал, но макароны надоели, а зайцев тут действительно было много. Запихав добычу в заранее припасенный мешок и похвалив себя за предусмотрительность, — не придется пачкать комбинезон кровью, он отправился домой. По дороге решил заглянуть к техникам, отдать фонарик. Благо там кто-то еще не спал, сквозь неплотно задернутые шторы светомаскировки пробивался слабый лучик света.

К его удивлению, Шаховцев, Палыч и еще трое техников их эскадрильи еще ужинали. Расположившись за большим столом, они устало ковыряли остывшие макароны, запивая холодным чаем. Виктор поразился, насколько у них был усталый вид. Красные, распухшие руки с въевшимся в кожу маслом и грязными ногтями, измученные лица с черными пятнами от обморожений, — видимо, недавно пришли с аэродрома, закончив ремонт.

— Николай Николаевич, я вам фонарик принес, спасибо!

— А, Саблин, с тебя за фонарик пять зайцев. Много настрелял? — хриплым, простуженным голосом спросил Шаховцев.