Танец Волка - Александр Мазин Страница 19

И, выбрав момент, когда Лейф отвернулся, Хеги игриво похлопал Гудрун по заду. Гудрун скромно потупилась, проскользнула мимо здоровенного сконца… и мимоходом игриво цапнула его за причинное место.

Страсть Хеги немедленно взыграла, и он попытался сгрести Гудрун саженной ручищей, уверенный, что та не станет уклоняться. Однако Гудрун увернулась, чуть слышно пискнув:

– Не трогай меня…

Как раз в тот момент, когда Лейф обернулся.

Норег действовал по обыкновению стремительно. Мгновенно оказавшись между Гудрун и Косолапым, он ухватил сконца за косицу, упер ему чуть пониже уха острие ножа и поинтересовался ласково:

– Ты куда руки тянешь, свиной помет? Хочешь, чтобы я их укоротил?

Косолапый, однако, не испугался. Перехватил запястье норега и без особого усилия отжал нож от своей шеи…

И после этого еще раз убедился, что силенок у него побольше, чем у соперника. И можно двигаться дальше. Физическая сила много значит в Скандинавии. Кто сильней, тот и прав. А кто прав, тому самое лучшее. В том числе и лучшие женщины.

Чтобы убедиться в верности этой нехитрой мысли, Косолапый поглядел на укрывшуюся за спиной Весельчака Гудрун. Та прищурилась и еле заметно кивнула. Дерзай – и я твоя.

Этого обмена взглядами опять-таки не видел никто, кроме них двоих. Все глазели на сцепившихся викингов.

– Руки убрал, норег! – с угрозой прорычал Хеги Косолапый. – Отрублю и к щиту прибью!

– Ого! – развеселился Лейф. – Кудлатая шавка вообразила себя волком! Это славно! – Он отпустил сконца. – Я выбираю меч и щит!

– Я не допущу хольмганга! – завопил Эйнар, побагровев. – Это вам не тинг! Я – ваш хёвдинг!

Вопль проигнорировали.

– Оружие – без замены! – потребовал Хеги. Плечистый, кривоногий, могучий как кузнец-цверг из нижнего мира [14], он славился сокрушительным ударом. – Секира и щит!

– Вы не будете драться! – Эйнар Торкельсон втиснулся между воинами: – Хеги дотронулся до твоей жены… Что ж, он заплатит виру, и делу конец!

– С чего это я буду платить? – возмутился Косолапый. – Сам сказал: мы не на тинге, а ты – не лагман! Да она сама хотела! Все видели…

Бац!

Губа Косолапого лопнула, кровь смочила бороду.

Кровь пролилась. Вот теперь ни о каком примирении и речи быть не могло.

Эйнар, мрачный, подошел к оружейному ящику и отпер замок.

Вскоре Северный Змей, сойдя с курса, неторопливо двинулся вдоль берега, высматривая подходящую мель.

Нашли. Осадка не позволила драккару подойти близко, так что спустили за борт лодку.

Противники разом взялись за весла и вскоре уже стояли лицом к лицу на полоске песка шириной шага в четыре и длиной примерно в десять. Поединок решили считать «чистым». То есть свободным от кровной мести и верегельдов. Если Косолапый убьет Лейфа, то – верегельд все равно брать не с кого. А если Лейф убьет Косолапого и откажется платить верегельд, то родичам убитого придется вызвать Лейфа на поединок. С очевидным результатом, потому что среди сконцев здесь не было никого сильнее Хеги.

Гудрун смотрела на хольмганг, стоя на одном из средних румов. Вокруг толпились сконцы. Дочь Сваре Медведя впервые оказалась в окружении сконцев одна, без Лейфа. Но ей не было страшно. Она всю жизнь прожила среди викингов, таких же свирепых убийц, как эти. Гудрун интуитивно понимала: чтобы тебя не считали призом, куском лакомой женской плоти, надо выглядеть твердой. И бесстрашной. Тогда в тебе увидят не пленницу, а женщину Севера. Если не сестру, то – подругу. Ту, чьи права защищены обычаями, законами и богами.

Люди Севера ценят своих женщин. Но только своих.

Гудрун положила руку на плечо сконца, оказавшегося рядом: Тьёдара Певца. Тот даже не заметил. Глядел на медленно сходящихся поединщиков и бормотал что-то… Может, вису слагал?

…Косолапый не выдержал первым. Заревел по-бычьи, по-бычьи же наклонил голову и налетел. Щит Лейфа треснул от могучего удара…

…А от удара норега треснул позвоночник Косолапого, когда тот по-журавлиному изящным движением ушел в сторону, одновременно подставляя противнику щит и перекрывая обзор. Так что, когда секира сконца развалила щит, Лейфа за ним уже не было. Обойдя сконца, Лейф выпустил щит, который упал, увлекая за собой увязшую секиру, а затем рубанул с двух рук, со всей возможной силой. Такой удар не остановила бы самая лучшая бронь, даже металлическая «доска», а уж обшитая железными бляшками куртка Хеги годилась для защиты от Лейфова клинка не больше, чем льняная рубаха.

Косолапый даже не успел понять, что произошло. Взблеск стали – и он рухнул, как срезанный колос.

Лейф небрежно подцепил упавшего ногой, перевернул навзничь и добил.

Сила – это всегда неплохо. Но даже плохонький топор крушит ребра лучше, чем самый тяжелый кулак.

Потом был пир. Лейф отдал Эйнару почти все серебро, которое у него было, чтобы тот закупил провизию и пиво взамен того, что будет выпито и съедено на этом пиру в честь славно ушедшего в Валхаллу Хеги Косолапого. Никто не возражал.

Пир устроили прямо на палубе. Пили, ели, возносили хвалу Косолапому… И Лейфу, который его победил. Почему бы и нет? Это был славный хольмганг, а если Один решил, что Хеги в Асгарде нужнее, так кто станет оспаривать волю бога? Тьёдар даже сочинил вису… Так себе вису, потому что выпитое пиво смыло с языка скальда большую часть меда поэзии.

Гудрун видела: не все сконцы согласны с тем, что хорошего пира довольно, чтобы забыть о Хеги Косолапом. Косолапого мало кто любил, но у него здесь были кровные родичи. Пусть хольмганг был «чистым», но оставить без последствий убийство родича – это очень нехорошо.

Но Лейф собственноручно (никто не осмелился ему помешать) обмыл тело, обрядил, перенес в лодку, вложил в руки покойника меч и сам же поджег погребальное судно… Никто не обвинил Лейфа. Не посмел.

А что еще удачно: никто не обвинил и Гудрун в том, что из-за нее был убит Косолапый. Наоборот, многие, выпив, говорили ей добрые слова. И намекали, что ей, датчанке хорошего рода, да еще дочери Сваре Медведя, о геройстве которого слыхали многие, невместно жить с непонятного происхождения норегом. Не лучше было бы ей выбрать кого-то из…

Впрочем, велись эти разговоры, когда Лейф не мог их услышать. Да он и не прислушивался особо. У него были свои беседы. И своя цель. Доказать сконцам, что смерть Косолапого – дело рук богов, а не Лейфова меча. Очень не хотелось норегу, чтобы сконцы, объединившись, скопом набросились на чужака. Как бы он ни был силен, против двух десятков ему не устоять. Может, еще и поэтому он не мешал сконцам говорить Гудрун ласковые слова? Пока каждый из них хочет заполучить его жену для себя, им никогда не объединиться…