Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас Страница 19

– А что вы хотели? – Тимур словно оправдывался, что не сумел заработать побольше денег перед открытием компании. – 42 миллиона! Да десять лет назад вам бы в лицо рассмеялись, если бы вы за эти деньги хотя бы монетку попросили на Марс переправить. Еще лет через десять, двадцать, если экологи окончательно не сдуреют и не задерут налоги на подъем еще выше, может, цены и станут разумными. Но сейчас – это все, на что мы можем рассчитывать. Шесть человек и разумный груз. Еще повезло, что они привязали старт регаты к великому противостоянию.

– Что они там сделают, шесть человек! – разочарованно высказался кто-то.

– Вот и я говорю, – поддержал его Тимур. – Значительно лучше, если мы продолжим еще несколько лет, как сейчас, будем наращивать аппаратуру на поверхности, тестировать новые методы. А людей туда отправим лишь тогда, когда станет понятно, по какому пути идти. Хотя бы не в это противостояние. Пусть даже следующее противостояние не будет великим, но зато мы будем готовы лучше, да и цены все равно упадут.

– Медленно. Задержки по времени, на любой чих приходится ждать ответа, ничего своими руками не пощупаешь, данные теряются, приходится их пересылать по сто раз, солнце фонит, а когда Марс в дальней точке, так вообще. Такими темпами там все за нас сделают десять раз. Не стоило и начинать.

– Ну, у нас мозгов побольше, – попробовал приободрить его Тимур.

– А у них – денег, – тут же возразил собеседник. – Надо лететь. Хотя бы шестерым, но надо.

Тимур кивнул. Видно было, что он с самого начала знал, к чему приведет этот разговор. Но должен был попробовать.

Данила сидел достаточно близко от центра зала, где находился Тимур, рядом с экраном, на котором регулярно возникали и меняли друг друга четыре базовые траектории, знакомые Даниле с детства, полета к красной планете.

– Тогда давайте голосовать, – сказал Тимур. – Только вам следует знать, что по медицинским параметрам допуск к полету будет только у половины, даже чуть меньше. Сами понимаете, что даже после послаблений кое-какие проверки остались. И мимо них не пройти. Так что думайте. Вы можете узнать у Маши, допущены ли вы, как до голосования, так и после. Как хотите.

– После, – уверенно сказал сидящий неподалеку от Тимура старик. – Я и так знаю, что мне лететь никуда не светит, и большинство, кто имеет проблемы, тоже об этом знает. Так что после. Это ничего не меняет, ведь правда?

И это была правда.

Проголосовали единогласно. Тимур поднял руку последним, еще раз сокрушенно покачав головой, но, для истории – подняв вверх ладонь. Бесстрастная камера зафиксировала весь процесс. Не просто так – в надежде на то, что когда-нибудь эти записи станут бестселлерами. Хроникой тех, кто сумел изменить целый мир.

Потом, когда уточнили списки потенциально допущенных к полету, снова долго спорили. Данила слегка отвлекся, размышляя над тем, как они умудрились достать конфиденциальные данные его персональной медицинской карты. Такие, каких и он-то никогда не видел. Просто не интересовался своим здоровьем в таких деталях.

Но он был допущен.

В конце концов, Тимур встал, топнул ногой и на время приостановил действие демократии в отдельно взятой компании:

– Делаем так, и это больше не обсуждается. Все, кто хочет полететь, кидают свое имя в корзину. – Тимур тут же подхватил в углу пластиковую корзину для мусора, вытащив из нее пустой пакет из целлюлозы и торжественно водрузив ее на стул в центре зала. – Тасуем, выбираем шестерых. Выбирают те, кто не летит, по одному фантику за раз. Никаких переголосований. Никаких возражений. Если кто-то из шестерки не полетит, по любым причинам, полный повтор с урной, во избежание интриг. А то знаю я вас, ученых, вам только дай волю. И бумажки для голосования брать у меня, класть в корзину тоже у меня на виду. Никаких симпатических чернил, специальных методов сложения бумаги, предварительного подогрева или охлаждения ваших счастливых билетов, никакого сговора с теми, кто будет тащить из корзины. А чтобы у слишком мозговитых не было времени придумать что-нибудь более хитроумное, мы начинаем прямо сейчас.

Данила внутренне согласился с выбором Тимура. С учетом того, сколько умнейших людей со всей планеты здесь собралось, не просто умнейших, но и отчаянно мечтающих попасть на Марс, напридумывать перед голосованием могли все, что угодно. А если дать время, то еще и соорудить пару приборчиков, обеспечивающих правильный выбор.

У него у самого в голове тут же возникла пара идей, как с помощью простейших колоний нанитов обеспечить полное переписывание всех имен в корзине на нужные, а потом, после «правильного» выбора, обратно – чтобы не оставить следов. Два-три дня в мастерской, и он бы вполне сумел претворить эту идею в жизнь. Или…

– А нам как? – спросил кто-то.

Тимур посмотрел на того, кто задал вопрос, и ответил:

– Пишите себя на одной бумажке. Если выпадете шестыми, решите – полетит один или передадите ваше место другому. Если выпадете раньше, займете два места.

Судя по ответу, спрашивал мужчина с женой. Оказывается, тут работали и такие.

Данила встряхнулся. В конце концов, для него сейчас берег Енисея или бункер на Марсе – разница небольшая. После вчерашнего разговора он вполне мог переместиться чуть подальше от Солнца, на планету чуть поменьше. Туда, где выбор, возвращаться в Москву или нет, отпадет сам собой. Он подошел и взял одну бумажку для себя. Написал на ней свое имя, показал подозрительному Тимуру, что написал именно свое, а не чье-то еще, и бросил бумажку в корзину.

Уже отходя назад, он тоже задал вопрос:

– А когда отлет?

– Тут они грамотно подгадали с объявлением, – ответил Тимур. – Следующее противостояние, в конце будущего лета. «Великое» противостояние, идеальный случай, который не стоило упускать. Улетать надо месяца за три до него. Думаю, что с Земли поднимать будут в марте, может, даже в конце февраля, если решат устроить чехарду на орбите. Следующее окно – через два года, не раньше, а вообще – надо уточнить в расписании IPT. Очень грамотно. Как раз, чтобы народ подумал, подкопил денег, заказал билеты, сообразил, что брать с собой в дорогу. Больше полугода на все про все. Полетят все. Это точно. Все только и ждали снятия моратория на наземные изыскания. Теперь на Марсе будет тесно.

– А можно не спать в полете? – задумчиво спросил очередной претендент, бросая бумажку в корзину. – За полгода столько можно успеть!

Тимур сначала проверил, достаточно ли далеко отошел вопрошающий от корзины, прежде чем ответить:

– Можно. Если ты приплатишь сверху еще миллионов двадцать, то можно. За воздух, за еду, ну и за прочие удобства. Если же пожадничаешь, то придется тебе все-таки спать. Хотя ты можешь отказаться лететь и не потеряешь эти полгода. Стоит ли мне считать твое имя недействительным, если мы вытащим его?

Претендент покачал головой. Видимо, это означало, что ради науки он готов и проспать часть своей жизни.