Операция «Прикрытие» - Степан Кулик Страница 19

— Так точно, товарищ майор, — хором ответили радистки.

— Вот и славно. Тогда пойдемте знакомиться с остальными бойцами нашей группы. Там я всем сразу и доложу предстоящую задачу. Кстати, меня, если вдруг кто не знает, Николаем зовут. Для общения вне служебной обстановки. А вас?

— Лейла… Только наши все меня Лялей или Лилей зовут. Выбирайте любое из трех, товарищ… Николай. Я уже привыкла.

— Ольга, — приосанившись, чуть нараспев произнесла Гордеева, а потом сделала серьезное лицо и прибавила строго: — Можно попросту, Ольга Максимовна, — но не выдержала взятого тона и смешливо прыснула, пряча еще более разрумянившееся лицо в ладони.

— Договорились, — с самым серьезным видом кивнул Корнеев. — Ляля-Лиля и Ольга Максимовна. Так вас обеих и представлю.

* * *

Догуливающий последние теплые деньки лес продолжал благоухать ароматами прошедшего лета. Трава и листья все еще хранили жирную зелень, перелетные птицы не спешили собираться в стаи, и только ранние сумерки уже напоминали о затаившемся неподалеку перед решительным штурмом осеннем ненастье. О приближении еще одной фронтовой осени Николая Корнеева. А вместе с ней близилось беспощадное всеобщее наступление сезона затяжных дождей, промозглой слякоти, бездорожья и распутицы. То ужасное время, когда смертельно измученные на марше, высасывающей последние силы вязкой грязью войска, как спасения, будут ждать снегопадов и мороза.

Вечер уже полностью вступил в свои права, но Корнеева ждали и углядели издали. Плотная коренастая фигура вынырнула из сумерек и отстранила в сторону еще даже не успевшего открыть рот часового.

— Товарищ майор, вверенная вам отдельная разведывательно-диверсионная рота отдыхает согласно распорядку… — громким шепотом доложил ротный старшина Телегин. — Прикажете объявить «Подъем»?

— Охолонь, Кузьмич… Здорово, служивый, — Корнеев пожал руку ротному старшине. — Пусть отдыхают. Завтра погляжу на них. Капитан Малышев с пополнением где расположился? К ним проводи…

— Так туточки они все… — повернул голову влево и назад старшина. — Вон вас дожидаются, вместе со взводными. Просто у меня слух лучше… Таежный. И Степаныч уже с полчаса как непрерывно зудит, что кофе стынет, а разогревать нельзя. Чем помои пить, лучше вылить.

— Скажи Степанычу, пусть сюда вынесет. Некогда рассиживаться. Он поймет, — распорядился Корнеев и повернулся к радисткам: — Не отставайте, девчонки. Потеряетесь…

— Девки в расположении роты?.. Ночью?! — разинул рот старшина, привычно отшагнув в темень. — Настоящее светопреставление!.. М-да, пойду обрадую Степаныча. Что же это с нашим командиром в госпитале такое приключилось, что он с собой баб приволок? Либо войне конец близится, либо с Дашенькой…

У старого охотника-промысловика слух и в самом деле был отменный, но и остальные разведчики на тугоухость не жаловались и, заслышав их разговор, подтянулись ближе.

В темноте можно было не скрывать эмоций, и Корнеев крепко обнялся с офицерами.

— Рад, что вы живы, парни.

— Мы тоже рады твоему возвращению, командир… — чуть коверкая от волнения слова, прочувственно ответил Коте. — Едва угомонили бойцов. Без приказа отказывались ложиться спать. Все хотели тебя дождаться.

— За Андрюху отдельное спасибо, командир… — негромко шепнул Рыжов. — Я знал, что ты его вытащишь. Даже номер штрафбата разузнал, куда его отправили, чтоб сразу доложить… А ты и сам уже позаботился обо всем… Спасибо, Николай…

— А ну, посторонитесь чуток, сынки. Дайте мне на Колю взглянуть! — вмешался в разговор окающий голос. — Отощал небось на казенных харчах. Подумать только, десять дней без кофе!..

Степаныч бесцеремонно отодвинул в сторону молодых офицеров и протянул Корнееву большую, испускающую неимоверные ароматы фарфоровую кружку, которую ординарец непостижимым образом тоже умудрялся беречь все эти годы. Только ухо отбилось.

— А вы не зыркайте, не зыркайте, — тут же завел прижимистый ординарец привычную песню. — Самые последние зернышки смолол. Даже на утро ничего не осталось… — и тут же, без перехода, ворчливо прибавил, косясь на две скромно замершие, но хорошо различимые в свете выползшей на небо луны стройные женские фигурки. — Баб-то, Коля, зачем к нам притащил? Не дело это…

— Отставить, товарищ ефрейтор, — делая огромный глоток уже едва теплого, но еще окончательно не остывшего кофе, назидательно промолвил Корнеев. — Это не бабы, как вы соизволили выразиться, а приданные нам радистки… — и протянул кружку стоявшей ближе Мамедовой. — Угощайтесь, девушки. Извините, что из одной посуды, но у Степаныча имеется только этот сервиз. На одну персону. И не обращайте внимания на его ворчание. На самом деле Игорь Степанович добрейшей души человек. А хамит он незнакомым людям исключительно из врожденной застенчивости. Чтоб самого не обидели.

— Девок в поиск берешь?! — ахнул Степаныч. — И впрямь что-то неладное случилось с нашим ротным… Прав Кузьмич.

— Ну все, хватит глупить! — построжел голосом Корнеев. — Распустили языки. Прямо правление колхоза, а не боевое подразделение… Общее собрание объявляю закрытым. Кто сейчас занимает командирскую палатку?

— Ну ты и спросил, командир, — коротко хохотнул Рыжов. — Пустил бы в нее Степаныч хоть кого-то званием ниже генеральского. Да и то сомнительно. Так и стоит порожняком. Вас с Андреем дожидаясь.

— Это хорошо, — рассеянно заметил Корнеев, уже погружаясь в более важные мысли. — Андрей, веди всех к нам. Я через минуту буду… — и, понизив голос, прибавил только для взводных: — Слушайте сюда, парни. Дело предстоит секретное и чрезвычайной важности… Вам я доверяю, как себе, поэтому не приказываю, а прошу лично: походите вокруг, присмотрите, чтоб на деревьях лишние уши не выросли. Да сами тоже особенно не прислушивайтесь.