Мир уршада - Виталий Сертаков Страница 19

— Чего ты хочешь, пещерное отродье? — Ведьма оскалила новые, еще пока короткие зубы.

— Ты украла мальчика у продавцов улыбок. Он где-то здесь, за стеной, я его чую. Отпусти мальчика, я укажу ярлу верный путь к вашему городку, но не стану ему указывать на твою родню здесь, в фиорде…

— Пещерный выкидыш, ты врешь, тебе не найти их!.. — старуха скрипнула зубами.

— Я их уже нашел, у тебя в памяти, — недобро сощурился ловец. — В самом замке живет прачка, твоя двоюродная племянница, в рыбацкой деревне — два парня, они родня твоему старшему зятю, только не знают об этом. А у прачки скоро будет ребеночек. И тебя очень волнует, родится девочка с меткой или очередная бесполезная потаскушка. Они пока невиновны, но это не помешает ярлу снять с них кожу и опустить их без кожи в соленую морскую воду. Достаточно того, что я укажу на них, а именно этого от меня ждут…

— В этих детях нет силы, не смей их трогать! Не смей, я прокляну тебя, я достану тебя везде!..

— Отпусти мальчика, ты ведь сплела для него мешок с иллюзиями… Слушай, у тебя единственный шанс его спасти — это отдать мне, иначе вас сожгут вместе. Только ты возродишься, благодаря драконьей чешуе, а мальчик погибнет…

— Давно… — ведьма помолчала. — Давно я не встречала никого из вашего огненного племени. Тебе что, мало места на твоем гнилом Хибре? Чего ты рыщешь здесь, чего потерял? Разве ты пришел за ребенком? Ты пришел вывернуть мои мозги, и ты их вывернул… Ладно, я отпущу щенка. От него все равно никакого толку! Теперь убирайся!

Рахмани с восхищением был вынужден признать мужество колдуньи. Даже перед лицом смерти она не выпускала инициативу из рук.

Мальчика он нашел в соседней запертой камере, в железной клети с петлями, в которой осужденных преступников подвешивали над стеной замка в период зимних метелей или напротив, летом, когда солнце жарило особенно беспощадно. Смуглый мальчик не носил еще повязки на лице, в его жестких черных кудрях запутались солома и крысиный помет, он не понимал ни слова на языках севера, но откликнулся, когда Рахмани напел пару фраз на наречии бедуинов. Когда ловец заворачивал мальчика в одеяло, тот дважды укусил его за руку. Рахмани пришлось связать маленького пленника, закрутить в плащ и повесить за спиной.

— Поклянись мне, что на нем нет метки, — высокий ярл брезгливо отодвинулся от Саади, когда разглядел его ношу. — Ты можешь гостить у меня, сколько захочешь. Мы бились четыре дня. Но не могли разговорить эту бестию, а ты справился за час! Отличная работа, теперь осталось раздавить их проклятый улей. Мои люди привезли нюхача, он еще не взял след, но непременно возьмет, ха-ха! Ты нарисовал верно, ведьмы утащили свой город за Волчьи скалы, мы нашли остатки костров… Скоро мы возьмем их, мы приведем свору волкодавов! Оставайся, ловец, отдохни от льда, ты заслужил отдых!

— Я поеду, Его величество поручил мне четверых гостей из Лондиниума, — Рахмани почти не соврал. Саксоны действительно собирались за границу Тьмы, но неделей позже.

Он спускался по узкой тропе, нагруженный серебром и молчаливым связанным ребенком, и думал про себя, что не выполнил поручение ярла, потому что ведьма убила себя. Он так и не узнал, кто подослал ее в замок. Массу сил отняло спасение палача, откушенный язык ведьмы ударил парня в лицо. Палач окривел на левый глаз и приобрел пожизненную привычку дергать щекой. Кроме того, в тот день Рахмани сам едва не погиб…

Уже нырнув под перину облаков, спускаясь со скал фиорда, Саади попал под стригущий смерч. До этого смерчи никогда не забирались так высоко. Рахмани вначале усыпил ребенка, укрыл его лицо и нос мокрыми тряпками, пропитанными отваром чистотела, затем забился в расщелину между камнями и следил, как ревущая зеленая воронка играючи таскала по небу вырванные еловые пни, обломки кораблей и тележные колеса. Мальчика ловец держал у себя под животом, пока опасность не миновала. Потом смерч ушел к северу и унес с собой ядовитые испарения болот. Рахмани выбрался из расщелины, но не пошел дальше, пока не совершил часовой комплекс очистительного дыхания. Через шесть часов он спустился в место, где оставил эму, и нашел его издохшим.

Еще через двенадцать часов Рахмани вышел на почтовый тракт между Гагеном и Брезе, а утром уже грел ноги у очага в доме Снорри Два Мизинца, которого в столице называли просто Вор из Брезе.

— Что мне сделать с этим мавром? — спросил хозяин, наблюдая, как чумазый ребенок обгладывает кость. Мальчик не подошел к столу, не воспользовался стулом и столовыми приборами, он забился в угол с жареной гусиной ногой и поглядывал оттуда настороженно, будто на его добычу кто-то покушался. — Я слышал, что ведьмы воруют детей, но не представлял, что они забираются так далеко на юг…

— Это не мавр. Впрочем, неважно, — махнул рукой Рахмани. — Здесь, в мешке — деньги. Их хватит, чтобы достать на мальчика хорошие документы, отвезти его в любой из латинских портов и посадить на корабль до Каира.

— А дальше? Ты хочешь, чтобы я искал его родителей? Его отец — шейх или султан? Тогда он нам должен платить.

— Не надо искать его родителей, — засмеялся Рахмани. — Его надо только выпустить, и он испарится в песках. Он находит свой дом не хуже кошки.

Снорри Два Мизинца смерил друга долгим взглядом.

— Ладно, Рахмани, я все сделаю. Но ты можешь мне сказать, кем этот оборванец приходится тебе? Если это тайна, я беру свои слова назад.

— Что ты, никакой тайны, — ловец отхлебнул чая. — Мне показалось, что его дед когда-то улыбнулся моему отцу, вот и все…