Игра королей - Даниэль Дакар Страница 19

— Устраивает. До встречи… миссис Морган!

Константин не сомневался, что лейб-конвой, получивший от графини Корсаковой колоссальный втык и координаты объекта, сейчас мягко прикрывает все возможные пути следования. Интересно, в ресторане эти бравые ребята будут сидеть за одним столиком с ними? Впрочем, это маловероятно: такого Мария уж точно не допустит. Да и Терехов не дурак, понимает — добраться до его подопечного «вручную» (а по-другому не получится, «Пасифик Националь» — не забегаловка) можно только через труп графини Корсаковой. А покамест сделать ее трупом пытались многие, но успеха не добился никто.

Год назад.

Мир был контрастным до рези в глазах. Пять цветов боролись в нем за главенство, и побеждал голубой, пронзительно голубой разлив яркого предосеннего неба. Трава была зеленой, как и деревья, не тронутые еще золотящими пальцами приближающихся холодов. Участок кладбища утопал в алых гвоздиках и белых лилиях, чей аромат безжалостно лез в ноздри, пропитывал волосы и кожу, давил на виски, не давал сосредоточиться. И черный. Черный цвет флотских кителей и просто траурных одежд. Просто. Если бы все было так просто…

Графиня Корсакова неподвижно стояла, глядя в пространство перед собой. В парадной форме, при всех орденах, только голову, вразрез с требованиями Устава, покрывал тонкий кружевной черный шарф. Жена-каперанг провожала мужа-адмирала. Рука в белоснежной перчатке крепко сжимала плечо старшего сына. Правая рука. Левая, затянутая в фиксирующий кокон, сейчас мало на что годилась. И еще довольно долго будет рукой только по названию.

Правда, доктор Тищенко, года полтора назад переведшийся в Первый Флотский госпиталь, только головой качал, глядя на показания кибердиагноста. Но пока сроки восстановления функций рассеченных мышц, нервов, а кое-где и сухожилий не мог спрогнозировать даже самый знаменитый на флоте хирург.

Сам он находился здесь же, поблизости. Не рядом с родственниками, конечно, — а на похороны прилетел даже совсем уже старый дед Никиты — но достаточно близко для того, чтобы успеть.

Что успевать придется, Тищенко практически не сомневался. Без инфаркта, слава богу, обошлось, но общее состояние его такой уже привычной пациентки совершенно не радовало. Вольно ж ей было годами бесконтрольно пичкать себя всякой дрянью… Хорошо еще, что в госпиталь примчалась ее бельтайнская бабка, объяснившая «доку Ти» принципы обращения с этой самой пациенткой. Станислав Сергеевич к высказываниям Софии Гамильтон отнесся с известной долей скептицизма, но результат был налицо.

Стоило ему прорваться через навязанное релаксантами безразличие, стоило добиться положительного ответа на вопрос: «Вы должны восстановиться за два дня, вы поняли задачу?» — как начало происходить невозможное.

Меньше двух суток и — да, под успокоительными; да, с кибердиагностом на запястье и кардиостимулятором под рубашкой — вдова адмирала Корсакова смогла присутствовать на его похоронах. Вдова… слово-то какое мерзкое! Вполне под стать ситуации в целом. Поползли уже шепотки по столице, поползли… и здесь ползают. Языки бы поотрывать, да слишком их много, языков.

«Боевой офицер… талантливый флотоводец… закономерный перевод в Адмиралтейство… и авария приводного маяка? Обычная техногенная катастрофа? Не говорите глупостей, лучше посмотрите на вдовушку! Ни морщинки, ни слезинки… какие еще транквилизаторы? Ой, да бросьте вы, в обморок падать все горазды! Тем более что эта дамочка потерять присутствие духа неспособна в принципе! О какой жалости вы говорите? Вы хоть представляете себе размеры пенсии?! На черта ей сдался этот муж, тут перспективы поинтереснее…»

Тяжко придется Марии Александровне. Ох, тяжко.

Она всё понимала. Нет, правда, всё. Никита не кто-нибудь, а адмирал. Лицо, приближенное к великому князю. Его похороны — мероприятие почти государственного значения. Но зачем, зачем здесь СТОЛЬКО людей? Неужели нельзя было провести строгую, спокойную церемонию, не превращая прощание в балаган? Да-да, именно балаган, иначе что здесь делает практически весь дипкорпус и свора журналистов, которых чуть ли не больше, чем тех, кто пришел проводить ее друга?

Потому что Никита был ее другом. Да, мужем, отцом детей, когда-то — любовником и все такое, но в первую очередь — другом, и это не смогли изменить никакие обстоятельства. Почему, чего ради, какого черта она хоронит всех своих мужчин? Или не своих, но все равно — хоронит, хоронит, хоронит… Келли, Егор, теперь вот Никита. Проклял ее кто-то, что ли?

И вообще, весь этот ритуал… с чем прощаемся, народ, ау?! Гроб пустой, там только китель и фуражка, взрыв при столкновении челноков разнес пассажиров на атомы. Неужели эти люди не понимают, что напыщенная суета с морем цветов, оркестром и орудийным салютом насмешила бы живого Никиту до колик, а мертвому она и вовсе ни к чему?

Ладно, главное — дотянуть до вечера. Когда дети уснут, она выйдет в сад, под звездное небо, и поговорит с Корсаковым. Вот сядет на берегу пруда и поговорит.

Им есть что вспомнить. Как встретились на шестой палубе «Александра» молодцеватый контр-адмирал и умирающий пилот. Как ели гранаты. Как целовались в первый раз возле иллюминатора, за которым плыл в пустоте Космоса Бельтайн. Как Никита учил ее пить новоросский самогон. Как делал ей предложение — второй раз, первый уж очень неуклюжим вышел для обеих договаривающихся сторон. Как она открыла глаза, выходя из комы, и первое, что увидела — его лицо. Как вытянулась у него физиономия, когда он узрел ее свадебное платье. Как перед крестинами Егора Никита подтащил к ней костистого старика («А это мой дед! И как тебе?»). И Мэри вдруг поняла, почему так смеялся свекор недоумению, с которым она разглядывала сына. Все правильно: не в мать, не в отца… но и не в заезжего молодца, нет, господа хорошие; за вычетом усов — как в одной форме отливали.

А вот причины, по которым они заговорили о разводе, но в итоге решили до поры до времени не разводиться, они вспоминать не будут. Ни к чему. Тем более что теперь она не была уверена в том, что решение являлось правильным. Может быть, разведись они — так Никита был бы счастлив эти последние годы, счастлив без всяких скидок, оглядок, необходимости поддерживать реноме… не думать. К черту плохие воспоминания. Хороших-то было больше!

Дьявол и все его присные, да когда же кончится эта говорильня? Столы в «Подкованном ботинке» заждались. Вот ведь как бывает: именно сегодня должна была состояться веселая пьянка по случаю обмывания нового назначения адмирала Корсакова. Даже дату застолья переносить не пришлось, разве что зарезервировать дополнительные места и внести изменения в список подаваемых блюд. Кутья и блины меню дружеской пирушки не предусматриваются, это для поминок…

Так, кажется, все. Подойти к могиле, бросить горсть земли, проследить за Егором. Держится он прекрасно, но… Ладно, пусть она плохая жена, но детям-то все это за что? Хорошо, что младшие остались дома, нечего им тут делать.

Отступить назад. Нет, это невыносимо! Свои уже оставили в покое, теперь чужаки подтянулись с соболезнованиями. А это еще кто? И это? И это? Ах, чтоб вам всем!