Прошедшее повелительное - Дейв Дункан Страница 19
Прошедшее повелительное - Дейв Дункан читать онлайн бесплатно
– А Владычица?
– То же самое. Предлагать свое тело мужчине за деньги – страшное преступление. Но отдаваться мужчине, принося жертву Владычице, если есть на то воля ее, – таинство, и оно драгоценно. Покорность – все.
Монахиня отвела взгляд выцветших серых глаз от Элиэль и посмотрела на луг, по которому разгуливал ветер.
– Я никогда не возлежала с мужчиной. Я никогда никого не убивала. Это не делает меня лучше тех, кто совершает это в священном служении. Я дала обет служить другой богине другими средствами, вот и все.
Отряд вооруженных горожан, закончив муштру, прошагал мимо них к воротам. Все бросали косые взгляды на странную собеседницу Элиэль, и она обратила внимание на то, что никто так и не приблизился к ним. Похоже, люди избегали дочери Ирепит – не так, конечно, как Жнеца, но Элиэль почему-то вспомнила тревогу, отразившуюся на лице Утиам при встрече с этой дряхлой каргой.
– Какой богине? Ирепит? А разве она не аватара Девы?
– Разумеется, Астина в ее обличье – богиня покаяния. Суровая богиня! Не столь суровая, как Урсула, ипостась справедливости, но…
– А зачем тебе меч, если ты не пользуешься им?
Старуха улыбнулась счастливой отвратительной улыбкой.
– Затем, что такова воля святой Ирепит. Это память и бремя, бремя, которое я несу с радостью.
– Память о чем?
– Память о смертности и покорности. – Она ткнула костлявым указательным пальцем в правый башмак Элиэль с двухдюймовой подошвой. – Ты ведь тоже несешь бремя, дитя мое.
– Не по своей воле! – Элиэль разозлилась, почувствовав, что краснеет.
– Но, возможно, у богов были причины возложить его на тебя.
Обсуждать чужие физические недостатки – очень невежливо. Это совсем не то же, что, скажем, меч.
– Меч – очень дорогой. Что, если кто-нибудь пригрозится убить тебя, если ты не отдашь ему его?
Монахиня пожала узкими плечами:
– Я откажу ему, и он меня убьет. А если он отнимет его силой, оставив мне жизнь, – придется убить себя во искупление того зла, что он может когда-нибудь сотворить этим мечом. Я же сказала – это бремя!
– И тебе вообще не дозволено пользоваться мечом?
– Только во время обряда. Некоторые сестры умерли от холода, чтобы не осквернить свои мечи рубкой дров для костра.
– Хорошо, – не отставала Элиэль. – Ты говорила, что все имеет цель. Цель меча – убивать людей, это же ясно.
– О, я никогда не говорила, что этот меч не убивал людей! – Монахиня нежно погладила эфес. – Он принадлежит моему ордену с давних пор, так что, полагаю, он принес смерть многим.
Нет, в этом решительно не было никакого смысла. Эта женщина так же безумна, как старый жрец, впервые упомянувший о ней. Должно быть, эти двое как-то связаны. Чувствуя себя очень неловко, Элиэль поднялась на ноги.
– Терпеть без жалоб, подчиняться без вопросов, – произнесла сестра Ан, словно не замечая, что Элиэль собирается уходить, – вот, для чего мы живем. В «Книге Шаджи» говорится, как святой Пет’р, имевший власть над таргианцами десять лет и семь…
– Зачем ты идешь в Сусс?
Монахиня вздохнула:
– Пьеса написана давным-давно. По твоему определению, это трагедия, ибо в ней действуют боги. В ней участвует и мой орден. Я полагала… Меня сочли самой подходящей… кем не жалко пожертвовать.
– А я? Тебе известно мое имя!
– Твоя роль тоже написана.
– И что это за роль?
Сестра Ан растерянно посмотрела на свою юную дерзкую собеседницу. По щекам ее текли слезы.
– Сколько вопросов! В Синем Писании, в «Книге Элайет», мы читаем: «Не спрашивай, чтобы не получить ответа, который расстроит тебя; не ищи, чтобы не потерять, постучи, и тебе отворят дверь, за которой тебя ждет беда».
Безумна, как пьяная летучая мышь!
– Я действительно должна идти, – царственно сказала Элиэль. – Дела, сама понимаешь. Желаю тебе раздобыть одежды потеплее. А теперь, молю, прости меня.
Элиэль зашагала прочь. Она почти ожидала услышать приказ остаться, но приказа не последовало.
Воскресенье прошло мимо Эдварда Экзетера. Время от времени боль в ноге выводила его из забытья. Он открывал глаза, видел паутину растяжек и белый кокон повязок и понимал, что не может пошевелиться. Голова раскалывалась. Он терял сознание, а потом снова приходил в себя. Иногда он, забывшись, пытался повернуться в постели, и тогда нога напоминала о себе. Время от времени подходили сиделки и заговаривали с ним. При возможности он выдавливал несколько слов в ответ, и они уходили, удовлетворенные. Иногда они совали ему под язык градусник и сердились, если он засыпал и ронял его. Ну и возня с судном… в общем, это тоже не радовало.
Часто мир наполнялся бесшумной музыкой – иногда она грохотала, как ария Пуччини, иногда это была просто забавная песенка, но слов он не слышал.
Раз или два он обращал внимание на унылые коричневые стены и запахи карболки и эфира. Из этого он делал вывод, что находится, должно быть, в больнице и за ним ухаживают, так что он может спокойно отключиться снова. В другие пробуждения ему казалось, что он все еще в Париже, и он удивлялся, какие у дядюшки Смедли жесткие кровати. Один раз он вспомнил боль, хлещущую кровь и расплакался. Кто-то пришел, воткнул в него иглу, и музыка заиграла снова.
Чей-то знакомый голос издалека позвал его. Веки казались тяжелыми, как крышка гроба, но он заставил себя поднять их и увидел Алису.
– Я умер, да? – Язык слишком распух, а губы казались застывшими и непослушными.
– Не совсем.
– Тогда почему я вижу ангелов?
Она сжала его руку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не так хорошо, как привык.
– Говорят, завтра будет полегче.
Он поморгал в попытке заставить глаза слушаться его. На потолке горела электрическая лампочка.
– Который час?
– Вечер. Воскресный вечер. Ты сильно ударился головой. Я сказала врачам, что там у тебя не так уж много мозгов – пусть не слишком беспокоятся.
Он попробовал выговорить: «Скажи мне, что любишь меня, и я умру спокойно». Он не был уверен, что это ему удалось. Позже его разбудили, чтобы растереть спину, но Алиса уже ушла.
Элиэль бесцельно бродила по унылым, серым городским улицам до тех пор, пока ноги не принесли ее к храму. Храм Оис был, несомненно, самым высоким зданием в городе, но, увы, не менее уродливым, чем все остальные. Ей не хотелось идти туда! Старая сестра Ан могла сколько угодно описывать происходящее там как великое и священное жертвоприношение, но Элиэль все же чувствовала, что так не должно быть, и тем более не хотела смотреть на позор своих друзей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments