Прейскурант на победу - Валерий Самохин Страница 19

– Слушаюсь, Денис Иванович!

Особым разнообразием ответы Ерофеева не отличались.

– Вопросы есть?

– Никак нет, ваше превосходительство!

Вытянувшемуся в строевой стойке сорванцу Денис молча погрозил кулаком. Угроза Федьку, судя по его довольной смеющейся физиономии, не напугала. Выдержав небольшую паузу, шеф скомандовал:

– Значит, исполняйте!

Он обернулся к четвертому участнику совещания и негромко произнес:

– А вас, Павел Антонович, я попрошу остаться…

Бывший штабс-капитан российской армии Платов был зачислен в штат торгового дома три месяца назад. Получив контузию на полях баталий Русско-турецкой войны, был переведен из состава Седьмого пластунского батальона на должность инструктора во вновь создаваемую охотничью команду – прообраз нынешних диверсионных подразделений.

Своенравного и полностью лишенного способностей к лизоблюдству офицера невзлюбило полковое начальство, буквально вынудив написать прошение об отставке. Опыт боевого командира пластунов в гражданской жизни представлялся ему бесполезным. Судьба решила иначе.

За все время это было первым настоящим заданием. Тренировки, к которым иногда присоединялся и Черников, подготовка команды (с этим особых проблем не было: еще не старых ветеранов было достаточно) – все это было не в счет. Сейчас предстояло отрабатывать немалое жалованье.

Прекрасно понимая, что на службу его берут не бумажки писать, отставной штабс-капитан сразу же поставил жесткое условие: ничего, что может запятнать честь российского офицера, он исполнять не будет. Поэтому его часть плана Денис объяснял более подробно: с мотивами…

– Хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь. Либо российская нефть принадлежит империи, либо она остается в руках заграницы.

Он специально говорил короткими рублеными фразами. Важны были эмоциональный фон и напор. Долгие разглагольствования могли только навредить.

– Ваше подразделение, штабс-капитан, будет заниматься привычным делом. – Денис сделал небольшую паузу и веско обронил: – Войной.

Молчаливый собеседник внимательно слушал, перекидывая в пальцах остро заточенный карандаш.

– Это враг, Павел Антонович. Только враг незаметный и от этого более опасный. Деньги, полученные от экспорта нефти, идут на финансирование армий. На них покупается оружие, которое стреляет в русских солдат…

– Денис Иванович, – перебил его Платов. – Мы с вами уже обсуждали этот вопрос. То, что творится в империи, я вижу собственными глазами. И… можете полностью на меня положиться.

Голос командира диверсионного подразделения был сух и невыразителен. Но глаза смотрели твердо и решительно.

– Хорошо, Павел Антонович. Но позвольте повториться: работа должна быть исполнена ювелирно.

– Не б-беспокойтесь, Денис Иванович, все будет сделано в лучшем виде.

После контузии у Платова появилось легкое заикание.

– И особо попрошу – постарайтесь обойтись без жертв.

– С-слушаюсь, господин… Денис Иванович.

Привычное воинское обращение подчиненного въелось намертво в мозг отставного штабс-капитана.

Оба – и Денис, и Платов – лукавили и друг с другом, и, каждый в отдельности, с самим собой. Практика диверсионных подразделений предполагает проведение по возможности бескровных операций, но не делает это первостепенным фактором…

В этот раз им повезло.

* * *

Баку. 20 мая. 1897 год

Потомственный шляхтич Станислав Закржевский был человеком чести. Что абсолютно не мешало ему в профессиональной деятельности. Деятельности карточного шулера. Птому что понятия чести пан Станислав трактовал своеобразно.

За свою пятилетнюю карьеру он побывал во всех крупнейших столицах Европы. Среди его клиентов числились банкиры и аристократы, богема и политики. Умение поддержать светскую беседу, изысканные манеры, всегда безупречно подобранный гардероб – все эти качества молодого пана, дополненные поистине гроссмейстерской виртуозностью, приносили очень неплохой доход.

Еще ни разу ловкий пан не попадал в поле зрения полиции. Никому и в голову не приходило заподозрить в столь обходительном, аристократической внешности молодом человеке профессионального игрока. Но четыре года назад, когда он только начинал осваивать зеленые суконные поля игровых домов, случился казус.

Гастролируя по богатой и наивной России, пан Станислав встретил варшавских промышленников. Они-то и пригласили его на вечеринку в ресторации – на празднование удачной сделки. Московские ресторации – это что-то. Нигде в Европе не отведаешь таких восхитительных блинов с черной икрой. А кулебяки с белугой… В общем, ничего удивительного, что молодой пан принял приглашение соотечественников. За обильным столом их и арестовали. Промышленники оказались налетчиками, и гнить бы сейчас Закржевскому в сырых московских казематах, если бы не этот пан полицейский, командированный из столицы. Он сразу же догадался о невиновности пана Станислава и (о чудо!) сумел в этом убедить следователя. Две недели назад пан полицейский его нашел…

Ну что ж – долги надо отдавать. Вчера пан Станислав рассчитался по всем счетам. Никто не посмеет назвать Закржевских бесчестными.

* * *

Петербург. 2 июня. 1897 год. 11:30 Резиденция торгового дома «Черников и сын»

Летнее утро пробиралось в кабинет изнуряющим зноем. Вторую неделю стояла жара, и на высоком небе не было ни единого облачка. Булыжные мостовые мерцали легкой дымкой восходящих потоков обжигающего воздуха.

Привычная деловая суета торгового дома сменилась напряженным ожиданием. Шел завершающий день крупной биржевой игры.

– Денис Иванович, Либман телефонирует.

Решительно вошедший в кабинет шефа Мишка Хвостов был предельно собран и деловит.

– Что там? – лаконично спросил глава торгового дома.

– Бумаги идут по три с полтиной, спрашивает: начинать покупку?

Застыв в ожидании, он чем-то напоминал охотничью гончую, готовую сорваться в стремительный бег по команде своего хозяина.

– С какой отметки началось падение? – уточнил Денис начальную котировку.

– Четыре восемьдесят.

Заглядывать в отчет свежеиспеченный начальник отдела ценных бумаг не стал.

Мишкой его называли все. Язык не поворачивался обращаться по имени-отчеству к рыжеволосому, конопатому мальчонке двадцати двух лет от роду и ростом около метра шестидесяти. Маленькая собачка – до старости щенок.

Все это с лихвой перекрывалось природной смекалкой и потрясающей работоспособностью. Когда Денис попросил отпустить его в Петербург, старший Черников еще долго кряхтел и охал: потеря была существенной. Но, несмотря на катастрофический кадровый голод, брать первого попавшегося не хотелось. Требовались свои люди…