Укротитель миров II: магия и кровь - Алекс Рудин Страница 19

Хватит сменя клеток! Яубезумного графа вних насиделся!

—Подождите, Константин! Позвольте, явсё вам объясню!

Доктор Лунин подошёл кклетке. Янехотя последовал заним.

Решётчатая дверь была открыта настежь, как будто приглашала войти.

Данизачто!

—Смотрите, мыспециально обтянули прутья мягким материалом, чтобы вынепоранились. Взгляните напол!

Ябросил взгляд натолстые металлические листы.

—Кним мыподвели электрический ток— онбудет раздражать вашу матрицу. Нодля этого вам придётся разуться.

Онвообще охренел, что ли? Апочему неэлектрический стул?

—Доктор, ясказал, что неполезу вэту мышеловку!

—Акак жепросьба Императора?— нахмурился Александр Михайлович.

—Онпросил вас пытать меня током?

—Алексей Николаевич приказал мне сделать всё возможное, чтобы выкак можно скорее овладели своими способностями. Выведь даже превращаться пока неможете посвоему желанию!

—Научусь без вашей душегубки.

—Юноша, прекратите спорить иснимайте обувь! Вынапрасно тратите моё время!

—Инетолько ваше. Досвидания, доктор!

Ясделал шаг всторону выхода. Вдруг дверь распахнулась, ивнеё шагнули сразу трое охранников.

Яоглянулся надверь, которая вела вкабинет.

Чёрт!

Возле неё тоже стояла охрана.

—Засуньте его вклетку!— скомандовал Александр Михайлович.

Вот ужхер вам!

Меня охватила дикая безудержная злость.

Магическая матрица вгруди угрожающе загудела.

Наглаза упала багровая пелена.

Язарычал, чувствуя, как руки превращаются вкогтистые лапы.

Допрыгались?

Сейчас явас самих вэту клетку загоню!

Ярванулся кохранникам, иони брызнули встороны, как воробьи.

Всем весом, сразбегу яударил вдверь.

Она даже недрогнула.

Заперто.

Ну, держитесь!

Яповернулся кдоктору, который стоял возле клетки.

Какого хрена тыулыбаешься? Тыжедолжен дрожать отстраха?

Доктор шагнул внутрь клетки.

—Быстро сюда!— приказал онохранникам.

Ахты!

Ярванул кклетке, нопоследний охранник захлопнул перед моим носом решётчатую дверь.

Ясразбега распластался напрутьях.

—Что ж, превращение прошло прекрасно— ухмыльнулся Лунин.— Атеперь, Константин, начнём занятия.

Онвозбуждённо потёр ладони.

—Сначала яхочу посмотреть, начто выспособны! Попробуйте ещё раз выломать дверь. И, ради бога, непереставайте злиться! Япока незнаю, как ещё раз помочь вам превратиться.

Доктор говорил ужасно медленно. Ядаже понимал его струдом иедва мог дождаться конца фразы. Охранники внутри клетки двигались, словно сонные рыбы вмаленьком пруду.

Яподбежал кдвери инавалился нанеё. Бесполезно. Тогда япровёл когтями пометаллической поверхности. Раздался скрежет, откоторого свело зубы. Надвери остались отчётливые царапины.

Люди вклетке возбуждённо переговаривались.

—Попробуйте разобраться, что происходит свашей матрицей,— сказал доктор.— Прислушайтесь ксебе!

Мне ненужно было прислушиваться.

Матрица вгруди выла отголода. Она требовала найти любую добычу, обладающую магией, исожрать её!

Невыносимый зуд охватывал тело. Как будто все магические твари, которых яубил, поселились внутри меня, итеперь изнывают отголода.

Чёрт, аведь так иесть!

Теперь яразличаю их. Вот матрица безумной твари, вкоторую превратился урядник. Оранжевая игорячая, она по-прежнему голодна имечется внутри меня, как вклетке.

Вот сумасшедший граф. Ондавно мёртв, ноего матрица пульсирует уменя внутри, подпитывая меня энергией. Она чистого голубого цвета итакая яркая, что смотреть больно.

Авот Валентин Григорьевич— тот самый, который стал обезьянкой. Онпопривычке забился всамый дальний уголок моей матрицы итам скулит отужаса.

Его матрица серая, исветится еле-еле. Словно угли, которые уже подёрнулись пеплом.

Онединственный изэтой поганой компании, кто вызывает вомне хоть какую-то симпатию.

Наверное, поэтому яистановлюсь похож наобезьяну, когда превращаюсь воборотня.

Вот что мне надо сделать. Подчинить эти матрицы себе, сплавить ихводно целое исделать его частью себя.

—Константин! Выменя слышите?

Голос доктора доносится, словно издалека. Янеобращаю нанего внимания.

Закрыв глаза, явытягиваю избьющихся матриц оранжевые, голубые исерые нити. Ивплетаю ихвсебя.

Виток завитком, узор заузором.

Заодно исобственную матрицу привожу впорядок. Атоона какая-то растрёпанная— похожа навихрастого пацана-беспризорника.

Очень трудно понятными образами описать то, что происходит внутри меня. Ноянедумаю обэтом. Просто делаю, что могу.

Увлечённо сплетаю матрицы.

Ядышу ровно иглубоко. Это помогает сосредоточиться. Биение матрицы нестихает, как обычно— оно просто становится спокойным иравномерным.

Даже голод отступает куда-то далеко.

Низлости, ниярости больше нет.

—Костя! Приди всебя!

Яоткрыл глаза ипосмотрел насвои руки.

Обычные человеческие руки. Из-под кожи еле заметно просвечивают синие вены. Предплечья покрыты тонкими белыми шрамами— память овстречах смногочисленными тварями.