Моя дорогая Марта… - Николай Епифанов Страница 19

Порыв ветра поднял вверх листья, лежавшие пышным ковром на земле, и, пока они падали обратно, Марта разглядела очертания человека, затаившегося в ветре и осеннем золоте.

– Ты здесь, – с облегчением выдохнула Марта.

Но никто ей не ответил. Август не мог. Он не знал как: не мог разобраться, как и почему у него получается сделать так, чтобы Марта увидела или услышала его, но он твердо знал по собственным ощущениям, что каждый подобный трюк отнимает не мало жизненных сил.

Все это время Август был рядом. Он смотрел на Марту и сожалел о том, что в отличие ото сна здесь у него так мало власти.

– Мне достаточно знать, что ты рядом, – обратилась в пустоту девушка, почувствовав облегчение от поддержки друга.

Но теперь совесть кольнула ее за то, как она обошлась со Снежаной, когда та была готова помочь и выслушать. Стоило достать мобильный телефон и написать или позвонить, но рука замерла над карманом, не осмеливаясь двигаться дальше. В итоге она отказалась от этой идеи, побоявшись не только реакции подруги, но и признаться в своей слабости.

Август, стоявший рядом, попытался положить Марте руку на плечо, но она пролетела насквозь.

– Моя дорогая Марта, – запишет чуть позже в своем дневнике Август, – дорога всегда трудна и осилит ее только идущий. Когда долго находишься на одном месте или в одном состоянии, то привыкаешь, даже если тебе там не нравится. И самое ужасное происходит тогда, когда это место становится зоной комфорта, из который очень трудно выбраться. Ты же жила в ней всю жизнь и даже не представляешь, что все может быть совершенно другим. И вот теперь, когда ты начала бороться за себя, все твое нутро будет тянуть тебя назад. Туда, где ты привыкла быть. В такие моменты мы и определяем свою будущую жизнь. Решаем отказаться ли от мечтаний или бороться за них. Идти по своему пути или по тому, что укажут тебе другие. Решать только тебе и никому другому, потому что это твоя жизнь, это твое сердце и твоя душа.

Еще какое-то время Марта сидела в парке, ни о чем не думая, а только наблюдая за красотой осени, набравшейся сил на увядшем лете. Глядя на то, как листья колышутся на ветру, и некоторые из них отрываются от деревьев, пускаясь в свой последний танец, в голове девушки звучала ее любимая мелодия, с каждой секундой становясь все громче и громче. Наконец-то тревога улеглась. Пусть и временно, но все же она отступила, позволив Марте вдохнуть полной грудью.

Когда за спиной захлопнулась входная дверь в квартиру, она почувствовала себя в берлоге зверя. Трудно объяснить и описать почему именно. Скорее всего, это был некий рефлекс, выработанный с момента рождения, но Марте казалось, что ее окружает тяжелый насыщенный запахом крови воздух, а электрический свет в разы уступал лампочкам в подъезде. Самое смешное, что отец еще даже не пришел с работы, а окружающие предметы уже знали, как сделать так, что довести Марту до паники. Она разулась, поставила ботинки на подставку, убедившись в отсутствие следов на паркете, и только после этого пошла мыть руки. Ее окружала зловещая тишина пустой квартиры, где по стенам стекало чувство вины.

– Я ничего не сделала, – сказала Марта и сама себе не поверила.

Вместе с водой в трубы убегала и ее уверенность, которую она обрела в парке. И вот болото снова поглотило несчастную жертву. Каждый рывок вверх с еще большей силой погружал ее вниз.

Пытаясь отвлечься, Марта внимательно изучила содержимое холодильника, но поняла, что сейчас и кусок не полезет в горло. Поэтому она оставила эту идею и пошла в свою комнату, где машинально прикрыла дверь и легла на кровать, предусмотрительно надев наушники. Закрытые глаза, музыка и тонкая деревянная дверь стали пусть и слабым, но все-таки барьером, способным хоть как-то отгородить от того, что она не хотела считать правдой.

Стоило сделать уроки, но вместо этого она задремала. Никакой картинки перед глазами не было, а вот музыка из плеера исчезла, уступив место какой-то далекой красивой мелодии. Из-за расстояния не было возможности, как следует ее расслышать – оставались только отзвуки эха в непроглядной темноте. Прежде Марта никогда не слышала эту музыку, что казалось абсолютно невозможным.

– Привет, – сквозь сон и музыку в плеере прорвался голос мамы.

Марта испуганно подскочила на кровати и выдернула провода наушников.

– Ты чего так пугаешься? Это же я.

– Привет. Я задремала.

– Я вижу, – улыбнулась мама, стоя в дверях. – Ты поела?

– Нет, мне не хотелось.

– Что значит не хотелось? Тебе надо есть. Я тебя очень люблю, но ты можешь спрятаться за шваброй. Поднимайся давай, пойдем.

– Мам, я, правда, не хочу.

– Ничего не знаю. Пойдем. Что-нибудь да съешь. А то скоро придет папа и…, – она оборвала фразу на середине.

– И что? – зачем-то спросила Марта.

– А что сама не знаешь. Пойдем, – мама не собиралась заканчивать мысль.

Но они итак обе знали, что это означает: Марта не захочет с ним сталкиваться и весь вечер просидит у себя в комнате.

Мама налила дочери полную тарелку супы с фрикадельками и дала несколько кусков белого хлеба, а, чтобы еда попадала в организм без особых трудностей, включила телевизор на развлекательный канал.

Хоть где-то глубоко внутри и слышался голосок, который призывал Марту не прятаться в комнате, а вести себя как обычно, но она не послушала его и сразу после еды ушла, в этот раз закрывшись на замок.