Преступившие - Андрей Валентинов Страница 19

– Что там? – не понял Корф.

– Бежит, зараза, – зло бросил дхар.

Барон оглянулся. За ними, не торопясь, бежала большая черная собака. Она двигалась ровно, не оглядываясь на кошек, не реагируя на лай встречных мосек и не обнюхивая углов.

– Фу, дрянь! – Михаилу пес тоже совершенно не понравился.

– Следит, – пояснил дхар. – Не отстает, елы… Ну, я ее сейчас…

Внезапно обернувшись, он резко махнул рукой. Странная собака отскочила в сторону, оскалилась и беззвучно исчезла в ближайшей подворотне.

– Дрессированная? – осведомился полковник.

– Ага, – недобро ухмыльнулся дхар, – встретил бы эту дрессированную ночью, закаялся бы в цирк ходить…

Барон пожал плечами, приписав этот эпизод излишне расстроенным нервам.

В подъезд они почти вбежали, мигом поднявший на четвертый этаж.

– О Господи! – только и выдохнул барон.

Келюс лежал на полу рядом в дверью, ведущей в квартиру, чуть прислонившись головой к стене. Разорванная рубашка намокла кровью, темные пятна расползлись по всей площадке.

– Дышит! – обрадованно шепнул Корф, нащупывая пульс. – Чем это они его?

Дхар осторожно повернул голову Николая и тихо охнул: вдоль шеи тянулся глубокий неровный порез, покрытый запекшейся кровью. Корф, привычным жестом человека, часто видевшего подобное, несколько раз прикоснулся к коже вокруг раны, затем внимательно оглядел рубец и вновь нащупал пульс.

– Артерия цела, – задумчиво проговорил он. – Крови, правда, много… Но это не нож… Странно…

– Это укус, – через силу выдавил из себя Фрол. – Надо его в квартиру отнести. Вот, елы, отпустили одного…

– Да бросьте, Фрол! – вздохнул барон, обшаривая карманы Лунина в поисках ключей. – Вампиры бывают только в сказках… или в романах господина Стокера… Ага, вот…

Найдя в куртке Келюса связку ключей, он принялся возиться с замком. Нужный ключ никак не удавалось найти, и Михаил начал тихо злиться.

– Елы, – буркнул Фрол, ни к кому не обращаясь. – Сказки, в карету их! В гробу я такие сказки видел! У, черти!

– Не поминайте их, воин Фроат, – послышался сзади знакомый голос. От неожиданности барон дернулся и выронил ключи.

– Варфоломей Кириллович! – вскрикнул Фрол, все еще не веря. – А мы вас искать собрались! Вы… Вы видите?

– Вижу, воин Фроат, – старик склонился над Келюсом, осматривая рану. Затем, встав, неодобрительно покачал головой:

– Худо…

Он легко провел рукой над лицом раненого. Келюс застонал.

– Черт! – ругнулся Корф, все еще мучаясь с замком.

– И вы не поминайте их, воевода, – сурово заметил Варфоломей Кириллович и, шагнув к двери, прикоснулся рукой к замку. Послышался щелчок, и дверь приоткрылась.

Корф еле сдержался, чтобы вновь не помянуть нечистого. Вдвоем с Фролом они аккуратно подняли Келюса и осторожно внесли в квартиру. Старик еще немного постоял на окровавленной лестничной площадке, вновь покачал головой и зашел следом.

– Это он, – шептал между тем Фрол полковнику. – Я тебе рассказывал. Экстрасенс который…

– Однако, – заметил барон. – Лихо это он с замком…

Лунина положили на диван. Фрол, поспешив в кухню, намочил полотенце, чтобы вытереть кровь. Барон между тем продолжал осматривать рану.

– Пустяк, в общем, – бормотал он. – Порез, ерунда, у нас с таким даже в госпиталь не отправляли…

– Ошибаетесь, воевода, – возразил Варфоломей Кириллович, присаживаясь рядом. – Раны, вами виденные, на брани получены были. Меч порою милостив. Он суть только железо…

– Яд? – Корф невольно вздрогнул.

– Сие, к прискорбию, весьма вероятно, – старик провел рукой над раной. – Оттого и обморок, ежели не чего хуже…

– Это ярты! – воскликнул дхар, появляясь с полотенцем. – Мне дед рассказывал…

– Бросьте, Фрол! – буркнул барон, забирая полотенце и принимаясь аккуратно вытирать кровь вокруг раны. – Какие еще ярты… Просто разбойники. А Волков – не иначе гипнотизер, сволочь…

– Не ко времени спорить, – прервал их Варфоломей Кириллович. – Рана скверная… Как звать вас, воевода?

– Извините, – спохватился барон. – Полковник Корф. К вашим услугам, сударь. Чтобы короче – просто Михаил…

– Согрейте воду, воевода Михаил, – велел старик, вставая, – рану промыть должно…

Корф отправился на кухню. Возле Келюса остались Фрол и Варфоломей Кириллович.

– Не верит он, – вздохнул дхар. – Сразу видать: городской.

– И я во граде рожден, – возразил старик. – Однако же вам, воин Фроат, верю, ибо с бедой подобной встречался… Ведомо вам, что от укуса яртова следует?

– Слыхал, – нехотя ответил дхар. – Теперь Француз… Ну, Николай… У них вроде как на привязи: волю потерял. А еще дважды, елы, укусят – он и сам яртом станет… Может, неправда? Может, врут?

– И сие возможно, – спокойно молвил Варфоломей Кириллович. – Поберечься же не помешает.

Когда барон принес горячую воду, старик осторожно промыл шею и плечи раненого. Затем, еще раз недовольно покачав головой, достал небольшую серебряную иконку.

– Воевода Михаил, – обратился он к барону. – Крепки ли вы духом? Не в обиду спрашиваю, а к тому, что не всякий человек подобное лечение переносит.

– Я в штыковую ходил, – пожал плечами Корф.

– Так тому и быть, – решил Варфоломей Кириллович, медленно поднося иконку к ране.

Несколько секунд ничего не происходило. Барон уже собирался звонить в ближайшую больницу, чтобы не терять времени, как вдруг иконка чуть заметно засветилась. Пораженные молодые люди увидели – или им только почудилось? – как кожа Келюса побледнела и начала растворяться, становясь невидимой. Заструился неяркий свет, и Фролу с Михаилом почудилось, что Николай превращается в полупрозрачный призрак. Исчезли неотмытые пятна крови, волосы обернулись чуть заметной дымкой, бледной тенью стала одежда. Но в глубине мерцающего силуэта клубилось черное пятно, пульсируя и увеличиваясь в размерах.

– Сердце затронуто, – задумчиво проговорил Варфоломей Кириллович. – Но попробовать надо…

Он поднес иконку ближе, принявшись нараспев произносить не очень понятные, но чем-то знакомые слова. Черное пятно запульсировало сильнее, словно сопротивляясь. Старик нахмурился и чуть повысил голос. Черные языки потянулись к ране, словно стремясь вырваться наружу. Иконка начала темнеть. Чернота стремительно истекала из раны, а образок постепенно темнел, пока не стал совершенно черным. Когда последние темные капли исчезли, и силуэт Келюса наполнился мягким светом, Варфоломей Кириллович, удовлетворенно вздохнув, махнул рукой. В ту же секунду видение пропало, и Лунин вновь стал похож на себя. Теперь он дышал ровно и спокойно, как будто крепко спал. Старик легким движением руки обмахнул иконку, и она вновь засияла чистым серебром. Спрятав ее, Варфоломей Кириллович нагнулся и с силой провел ладонью над раной, не касаясь кожи, а затем, взяв у Фрола полотенце, вытер выступившую кровь.