Чертовка 2 - Сима Гольдман Страница 19

— Это не то, что Вы подумали. — решила сразу оправдаться я.

— Ну, да, — он оглядел комнатенку, — я так и подумал.

Нужно срочно выкручиваться, но как? Тут уж, пойманы с поличным.

Дело шьют нам… А я ведь так молод еще… Девичьего мозга вкусить не успел… — запричитал Шизик.

Ша, медуза, море наше, прорвемся.

— Капитан Штользерман, чем могу Вам помочь, в своем скромном убежище? — я старалась сохранить дистанцию и официоз.

— Интересное место, я тут бывал однажды… Лет пятьдесят назад, — он прошёлся к буфету и начал перебирать скляночки.

Боже, как я могла забыть о проросшем лотосе на подоконнике.

Альберт был буквально в метре от него. Цветок стоял за занавесочной, но если кэпу приспичит посмотреть в окошко, то только будь он дурак — не заметит.

— Я, смотрю, Вам не очень понравилось, раз Вы более не возвращались сюда.

Он посмотрел прямо мне в глаза. Уголки его губ дрогнули на миг, а затем он повернулся к окну.

Ну все, нам конец, давай сушить сухари.

Решение в голове пронеслось молниеносно. Еще момент и он увидит эту пакость в горшке, которую я недавно пересадила из скляночки, а та, в благодарность, вымахала в неплохой такой почти-фикус.

— Альберт? Он обернулся.

— Слушаю.

— Я хотела… как дело продвигается?

— Все хорошо. Но ты ведь и так уже в курсе. Васильева… много успела услышать?

Я замялась.

Что я могла услышать?

— Лишь то, что Свэл о нас плохо заботился, — пожала плечами, глядя в его серые глаза.

Очень хотелось отвести взгляд, но я боялась, что он посмотрит на подоконник, поэтому нарушать зрительный контакт нельзя было.

Словно магнитом меня тянуло к нему, мы смотрели в глаза друг другу, а у меня аж коленки подгибались. Что имеем не храним, потерявши — плачем. Это про меня. Я так стремилась к независимости, что возможно не заметила, как пришла и укрепилась любовь во мне. Как стало не хватать его… Мы так мало знаем друг друга, но ощущение, что целую вечность.

— Как ты это сделала?

— Что сделала? — не поняла я.

Он сделал пару шагов в мою сторону, замялся и сел на кровать. А перед моими глазами всплыло воспоминание о нас и наручнике на моем запястье…

Вернули к реальности меня причитания Шизика с мольбами прекратить этот балаган в мыслях. Кажется, что Альберт читал меня как открытую книгу и прекрасно знал, о чем я думаю. Он протянул руку и я послушно повиновалась, сделав несколько шагов в его сторону.

Мать, очнись, он гипнотизирует тебя.

Нет, я сама хочу…

Альберт усадил меня к себе на колено, а я продолжала смотреть ему в глаза. Разум был на месте, просто слишком долго я бегала…

— Моя, маленькая чертовка, — он заправил за ухо мне выбившуюся прядь волос, провел пальцем по щеке.

Такой близким, такой родной.

Запах бергамота окутывал и пьянил. Его рука мерно поглаживала мое плечо, иногда поднимаясь выше по ключице и к чувствительному местечку за ухом. Вторая рука лежала на моей талии, слегка ее сжимая. В каждом касании была ласка и забота. Его бархатистый голос продолжал нашептывать ласковые слова, вводя в транс.

— Что ты со мной делаешь? — прохрипел он мне в макушку, бережно целуя.

Я хотела пошевелиться, что — то ответить, но боялась нарушить ту магию, что сейчас наполнила все пространство.

Я слегка потянулась, желая узнать вкус его губ.

Нет, пожалуйста, не при мне, Зохар тоже будет против. — противный голосок паразита нарушил атмосферу и миг был упущен.

— Зохар жить хочет, поэтому молчит или гуляет.

— Зохар? — Альберт развернул меня к себе.

Чёрт! Я ляпнула это в слух. Зажав рот ладонями и взирая на капитана с широко раскрытыми глазами от ужаса. Что сейчас будет?

Мать, ну всё, допрыгались…

Да, если бы не ты… Паразит ты.

— Аврора, пришло время для детального допроса.

Я дернулась, но меня перехватили сильные руки и уложили на постель.

— Не понимаю о чем Вы, лесс Штользерман.

— Ты сейчас все поймешь. Рассказывай, чертовка или допрос станет более обстоятельным и детальным. Он завел мои руки за голову и удерживал одной рукой.

Сопротивляться не было смысла. Плавали — знаем. Только силы потрачу.

Альберт склонился надо мной. Его дыхание щекотало кожу, а нежный шепот приводил в движение мурашки.

— О каком Зохаре речь?

— Вырвалось просто.

— Кто такой Зохар? — его губы оказались над яремной впадиной. Грудь моментально напряглась.

— Не могу. Не моя тайна.