Царский отбор - Екатерина Слави Страница 19

Царь резко сжал пальцы и ледяная паучиха в его ладони покрылась трещинами, а потом рассыпалась на части.

Я смотрела во все глаза, как маленькие осколки льда разбрызгиваются от руки правителя во все стороны. Это было… красиво. Даже. В какой-то степени. Если забыть, что собой представляла эта тварь до того, как рассыпалась фонтаном из осколков льда.

– И кто же к вам подсадил восьмилапую жукшу, кинья? – спросил царь; он снова с интересом смотрел мне в лицо.

Постойте… До меня вдруг дошло. Кинья? Правитель Аквилаи только что обратился ко мне… «кинья»? То есть… не «кикимора болотная», нет?

– Вас пытались сжить со свету, – продолжал он. – В этом нет сомнения. Вы знаете, кто это мог быть?

Я задумалась. Вопрос, конечно, хороший. Ангуда? Могла. Положительно могла. Поняв, что Тарлада моя русалочья внешность не оттолкнула – кажется, он, хоть и был удивлен, но большой разницы не почувствовал. По крайней мере, мне так показалось.

Или Лазария? И эта могла. После того как я ее разозлила, алабонская принцесса так скрипела зубами и глазами метала в меня молнии, что могла и поддаться банальной женской злости.

Они обе могли подсадить ко мне маленького паучка размером с ноготь – я бы даже не почувствовала легкого прикосновения к волосам.

– И позвольте спросить… – напомнил о себе царь, пока я размышляла. – Кто вы?

До меня не сразу дошел вопрос. А когда дошел, я уставилась на государя большими от удивления глазами.

Кто… я?

Так и подмывало ответить: «Здравствуйте, я ваша кикимора. Как вы могли меня забыть после того, как обзывали при всем честном народе?». Но интуиция подсказала мне – что-то не так.

– Простите, государь… – стараясь говорить крайне смиренным тоном, произнесла я, – а кого вы видите, когда смотрите на меня?

Белоснежные брови царя чуть нахмурились.

– Вы пытаетесь играть в загадки с царем? – строго спросил он.

– Простите, государь, – опустила взгляд я.

Девицам положено говорить тихо, потупив взор, верно? Пусть думает, что я просто растерялась из-за того, что со мной заговорил сам Царь Северного Моря. Судя по всему, это своего рода титул.

Царь рядом хмыкнул, и, наверное, подумав, что с него не убудет, если ответит, сказал:

– Я вижу кинью, на которую кто-то наложил русалочьи чары.

Хорошо, что в этот момент я стояла с опущенной головой, потому что мои глаза невольно поползли на лоб. Царь сейчас видит во мне… Таису? Таису, чья кожа то здесь, то там покрыта островками синей чешуи, но… Таису?!

– Сначала вас пытались изуродовать, – продолжал царь. – Потом убить. Кто-то в моем дворце позавидовал вашей красоте?

Красоте?!

О.

О-о-о-о-о!

Он действительно видит во мне Таису! Как так вышло? Почему? Из-за чего? То есть… Когда перед ним появилась прекрасная молодая Таиса из Рагуды, он увидел в ней кикимору. А теперь, когда перед ним девица, изуродованная русалочьими чарами, он видит… красавицу?

Или нет?

Я чувствовала: где-то в моих рассуждениях закралась ошибка, но не могла понять, где.

Однако факт: по какой-то причине прямо сейчас царь видел меня в точности такой, какой я и была.

– Мои невесты, недавно прибывшие ко двору, случайно, не причастны к этому? – спросил государь, и я слышала, как его тон ожесточился. – Они принадлежат к другим народам. Жаболюды жестоки, каракатицы завистливы, кикиморы болотные… коварны.

Продолжая стоять с опущенной головой, я искривила рот. Кикимора для него я, вообще-то. Это он сейчас меня коварной обозвал? Даже обидно. Где я и где коварство? Да мне это качество еще развивать в себе нужно.

– Вы не хотите сказать, кто вы? – Царь снова хмурился, я слышала это в его голосе.

Прокашлявшись, я наконец подняла голову и соврала:

– Я сопровождаю одну из ваших невест, государь.

И все-таки я коварная… так бессовестно лгать царю…

– Кого именно вы сопровождаете? – Царь спросил требовательно – интонация его не предполагала отмалчивания.

Я снова быстро опустила голову, пряча лицо.

И что ответить? Назову Лазарию, Ангуду или Милану – царь велит их опросить, а дальнейшее слишком непредсказуемо. Кто знает, чем обернется? Лучше назвать саму себя. Уж я-то себя всегда выручу и подстрахую, верно? Верно.

– Я сопровождаю кинью Таису из Рагуды, государь.

– Угу, – промычал царь. – А не ваша ли хозяйка – кикимора болотная, помнится, – ваш облик изуродовала чарами?

Я кашлянула. Та-а-ак. Похоже, теперь царь уверен в том, что отвратительная кикимора (я), служанке своей (мне), из зависти красоту подпортила русалочьей чешуей.

Сама себе жертва зависти, сама себе злодейка? Судя по интонации царя, он в этом мысленно только что совершенно уверился.

– Нет, что вы, что вы, государь! – постаралась уверенно возразить я. – Кинья Таиса бы никогда! Поверьте!

– Что ж, раз вы так говорите, придется поверить, – сказал царь, и по голосу было слышно – ни на йоту не верит. Следующие слова подтвердили мои опасения: – По-видимому, мои догадки близки к истине. Но вижу, вы слишком скромны, чтобы попросить заступничества у правителя, хотя я мог бы призвать к ответу ваших обидчиков.

Да уж, будет забавно, если я попрошу у царя защитить меня от самой себя. Все-таки для него кикимора болотная это именно я. Хотя я пока не могу понять, что происходит именно сейчас…

– Не нужно, государь, вам беспокоиться. Я не достойна…

Царь помолчал, потом сказал:

– Вам стоит быть осторожнее, кинья.

А когда я подняла голову, успела заметить лишь скользнувший по полу и исчезнувший за углом край кафтана.

Выдохнув, я первым делом осознала, что моя головная боль прошла.

А ведь, похоже, моя жизнь была на волоске. И царь в буквальном смысле спас меня от смерти. А значит, я у него в долгу.

Я этого не забуду.

Однако любопытно… как же так вышло, что северный правитель сейчас не видел во мне кикимору?

В этом надо разобраться.